В лаборатории

“Put your arms around me, fiddly digits, itchy britches, I love you all”. ("Frank")

Твайлайт Спаркл Спайк

Будь самим собой.

Дискорд вернулся! Но для его победы нашим героям нужно сначала победить себя...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Дискорд

Тетрадь Смерти: Эквестрия

Эквестрия растёт, а вместе с этим и отвращение Твайлайт Спаркл к преступности с коррупцией, возникшими на почве этих изменений. Её жизнь навсегда изменилась, когда она нашла Тетрадь Смерти, блокнот с необъяснимыми и смертоносными возможностями. Единорог использует его для правосудия над теми, кто, по её мнению, не достоин жизни, с целью создать мир, свободный от тьмы. Но, когда принцессы наняли для расследования загадочного детектива Л, игра в кошки-мышки нарушает планы Твайлайт.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Лира Бон-Бон Колгейт

О настырных насекомых...

Вот уже некоторое время Анон работает уборщиком в школе Дружбы и, в целом, доволен судьбой. Тем более, что все ученики вполне дружелюбны к нему - за исключением одной кобылочки-чейнджлинга...

Другие пони Человеки

Эпизод 2: Новая надежда

My Little Pony: Friendship is Magic, вторая серия: шестёрка пони отправляется на поиски Элементов Гармонии. Но теперь в космосе!

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек

EQG: 2. Знакомство с новым чувством

Когда она рядом, учащается сердцебиение. Да, когда я пригласила Эпплджек, Пинки Пай, Флаттершай и Рарити в музыкальную группу, мы с ЭйДжей часто спорили, но это же не значит, что я спорила от ненависти. Напротив. Мне просто нравилось, когда она приближалась, говоря какую то сдуру. (Все написанное, происходит от лица Рэйнбоу Дэш)

Рэйнбоу Дэш Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл

Ночь Согревания Сердец

Молодой жеребец, одинокий и потерявший надежду, не признает Дня Согревания Сердец и отрицает его ценность. Однако в праздничную ночь может произойти чудо, что перевернет его мировоззрение...

Лира ОС - пони

Отраженный свет

Принцесса Селестия мечтает провести выходные, как обычная пони из обычной семьи. Внезапно, ей приходится стать обычной пони на целую неделю. Дети, муж, родители - так-ли беззаботно живется простой семейной пегасочке?

Принцесса Селестия Дерпи Хувз ОС - пони Доктор Хувз

"Нэнси"

Кто такая Дэринг Ду? Откуда взялся этот образ, и кто автор всех этих историй?

ОС - пони Дэринг Ду

Пони тоже сойдёт

Уже больше года в Понивиле при поддержке и содействии принцессы Твайлайт существует и процветает новый Улей подменышей. Но Улей без королевы — это ненормально, что инстинктивно чувствуют и подменыши, и немногие пони, посвящённые в тайну понивильских оборотней. Сезон размножения окончательно расставит все точки над ё в этом вопросе, в не зависимости хочет Твайлайт иметь с ним дело или нет.

Твайлайт Спаркл ОС - пони Чейнджлинги

Автор рисунка: MurDareik

Странник

Минус один. Судьбоплёт. Навязчивая идея

Эта глава получилась немного сжатой, хотя и являеться на данный момент самой длинной из всех. Итак тут присутствует: лёгкая эротика(настолько лёгкая, что я даже соответствующий тег не добавил), драма(первый мой опыт в этом деле, поэтому выйдет скорее всего не очень), ну и конечно же намёк на близкий пиз... конец.
P.S. Моему редактору понравилось слово "гриффина" вместо моего "грифонша", поэтому они будут иногда чередоваться, чему я не особо возражаю. Это я так, для справки.

— Ваше величество, это опять случилось.

— Как? Так скоро?! За что мне и моему народу всё это… сколько жертв на этот раз?

— Одна.


Ругань, вперемешку с молитвами Духу Машины, сорвалась с обветренных губ гвардейца, когда он нашёл причину неисправности своего лазгана. Нашел он эту самую причину, раскладывая в выбранной для себя двухместной комнате вещи. Имперец услышал, как внутри его винтовки что-то трещит, делая из оружия подобие погремушки. Сняв верхний кожух, и, не обнаружив неисправности, гвардеец продолжил разбирать своё оружие. Разложив на ровном покрывале, предусмотрено постеленном на пол, мелкие и не очень детали, лоялист взяв в руки небольшой полый, покрытый машинным маслом, конус, вытряхнул из него небольшой камень. Точнее его кусок. Сам фокусирующий кристалл вылетел следом.

Сидя на голом дощетчатом полу перед составляющими своей винтовки и вертя в руке прозрачный оранжевый камешек размером с куриное яйцо, Индрик с отрешением смотрел на идущий вглубь кристалла скол и небольшую выбоинку у его основания. Скорее всего, кристалл повредился в битве с демоном. Выкатив нижнюю губу, приставляя и снова убирая от выбоины её некогда невредимый кусок, солдат думал, что ему делать. Без скорострельного, мощного оружия, которое на голову опережает свои аналоги на этой планете, и пользоваться им умеет только он, человек может и не выжить. Это сейчас они в стране гармонии и процветания, но ведь потом они вернутся в земли грифонов. А если там на них нападут? По рассказам братьев Ночного Дозора, у них это было сплошь и рядом. Он ведь всю жизнь владел только этим видом вооружения, ну ещё чуть-чуть умел фехтовать и использовать отсоединённую байонету, но это другое. Совсем другое. Как прикажешь сражаться с существом, у которого есть крылья и бритвенно-острые когти? А ведь грифоны – не самое страшное, что ожидало их в ледяных владениях северных кланов. Единственная надежда на починку теплилась на оружейном складе в Бастионе, однако гарантии того, что трофейные лазганы не разобрали или для безопасности не уничтожили, не было.

— Чё делаешь? — Бладнайф в свойственной ей манере, без стука влетела в комнату и остановилась перед набором непонятных ей пружин, креплений и рамок. — На кой лад ты разобрал своё пуляло?

Человек невесело ухмыльнулся и бросил ей камень, который она ловко поймала.

— Без этого кристалла мой лазган можно использовать только в качестве дубины или копья. — Пояснил он.

Грифонша села рядом, выставляя камень навстречу бьющим из открытого окна солнечным лучам.

— Стой ты! — Запоздало крикнул Индрик.

С одной из граней сорвался еле заметный лучик, в долю секунды достигший чёлки наёмницы. Та в свою очередь, лишь учащённо задышав, свела глаза на начинающей потихоньку гореть самой популярной среди грифонш разных сословий причёску. Нормальной реЕТСЯкции долго ждать не пришлось.

— Ж-Ж-Ж-ЖЕТСЯ!!! — Закричала подпалённая наёмница, лапами пытаясь сбить тиару из огня.

Имперец не растерявшись, схватил лежащую рядом подушку и одним просчитанным движением, сбил пламя, заодно откинув наёмницу в противоположный угол комнаты. Ошарашенный таким проявлением силы, Индрик посмотрел на подушку и понял, что в спешке вместо нее схватил свой набитый до отказа вещь-мешок. Выходит Бладнайф только что прилетело где-то три четверти пуда.

Пытаясь свести вместе свои прекрасные глаза, наёмница неспешно вылезла из угла, попутно стряхивая с себя пепел от успевших сгореть перьев. Лоялист, приветливо расставив руки в стороны, тут же получил своим же метко запущенным мешком прямо в счастливо скалящееся лицо.

— Ах ты неблагодарная… — Запыхтел имперец, откидывая в сторону мешок и с протяжным шипением выдёргивая из спины пружину, на которую он так неудачно упал.

Наёмница встряхнула головой, прогоняя временное косоглазие:

— Тебя кто так тушить учил, пустоголовый?

— А тебя кто вообще просил наводить кристалл на солнце?

— Откуда мне было знать, что эта хреновина опасна?

— Действительно – подозрительный предмет, некогда бывший частью смертоносного устройства – нет ничего безобиднее.

— Тогда зачем ты мне его дал?

— Ну, точно не для того, что бы ты пыталась зажарить саму себя… курица-гриль.

— Это я-то курица?!

От нежданного, но шуточного удара крылом, только вставший на ноги человек, снова шлёпнулся на пятую точку, едва не раздавив очередную мелкую деталь. Удовлетворившись своей маленькой местью, гриффина поспешно выскользнула за дверь.

— Хех, обидчивый ксе…А-А-А-А-А!!! — Ухмылка на лице кадианца сменилась гримасой боли.

Распластавшись на полу, не в силах подняться, гвардеец беспомощно слушал шепчущие отовсюду голоса. Солдат попробовал позвать на помощь, но язык прилип к нёбу, причём конкретно, словно его приклеили. Мир вокруг заиграл новыми красками и Индрик, не в силах выносить яркие переливы всех цветов которые только могла воспринимать его сетчатка, закрыл глаза…


Сегодня был самый счастливый день в жизни Найтроудж. День, когда она сбросила с себя оковы рабства. Бывшая рабыня и сама не ожидала, что сама принцесса Селестия вмешается в её судьбу. Едва заслышав о том, что Ферразиус может быть рабовладельцем, правительница Эквестрии чуть было с ума не сошла. Воровка не поняла, почему полубогиня так печётся о репутации какого-то там грифона, который даже не принадлежит не к одному из влиятельных кланов, но факт оставался фактом – Кэйрон был очень важен или полезен для аликорна. В любом случае Найтроудж было не на что жаловаться – её не только освободили, но ещё и выплатили небольшую компенсацию за моральный ущерб, причинённый в стране гармонии, где по определению нет законного рабства. Все обвинения в воровстве были незамедлительно сняты, что повергло грифоншу в лёгкий культурный шок – её просто напросто простили, но с одним изъяном: Селестия лично попросила Найтроудж не распространяться о том, что происходило за стенами дома Странника… даже при ней. Но на этом её впечатления и не думали прерываться. Люди, которые оказались совсем не люди, а грифоны под прикрытием, до сих пор выставляли патрули в её доме. Вам не сказали? Да, грифонше разрешили недолго пожить в домике Ферразиуса, до того, как он вернётся или же, пока ей не выбьют жильё в приграничной деревеньке (для полного счастья ей только задницу не целовали).

Сейчас она возвращалось к себе на временную жилплощадь, попутно выщёлкивая коготками по брусчатке понятную только ей мелодию. От привычной для Найтроудж лёгкой раздражительности и желание что-то прикарманить, не осталось и следа – она просто шла по медленно светлеющей улице и приветливо улыбалась всем встречным, вызывая у тех разрыв шаблона. Она никогда не обращала внимания насколько прекрасен Кентерлот в лучах восходящего солнца, которое солнечными зайчиками играет на покатых крышах многочисленных домиков. Вдохнув полной грудью, грифонша открыла незапертую дверь, которая была ей так знакома…

— Оп-па! Ты уже вернулась? Ну как всё прошло?

Грифон в чёрной броне, как всегда во время своего дежурства, сидел в скудно заставленной прихожей и качался на задних ножках стула, удерживая равновесие разваленными на столе задними лапами. Сказать, что он и его товарищи были самую малость странными, это не сказать ничего – все грифоны из отряда «Гриффиндор» (ну и названьице) ходили исключительно на двух лапах, причём совершенно не балансируя на крыльях и хвосте. Они вообще не пользовались крыльями и хвостом, что для грифона равносильно умопомешательству. И хотя Найтроудж привели сотни причин их странного поведения, она всё равно подозревала неладное.

— Привет Макс. — Улыбнулась она, садясь напротив “грифона”. — Всё отлично.

Как и у всех солдат из отряда Громова, у него была чуть смуглая шерсть и такие же перья. Из всех солдатов, Макс чаще всех вызывался караулить дом, ссылаясь на то, что ему нравиться хозяйка, но она-то знала, что он просто ленивый парень, дорвавшийся до лёгкой службы.

— Не томи. — Нетерпеливо сказал пехотинец, переставая качаться и возвращая стулу его возможность стоять на четырёх ножках. — Что сказали?

Найтроудж отклонилась назад, набирая в лёгкие как можно больше воздуха.

— Я СВОБОДНА!!! — Радостно закричала она в надежде, что эту новость услышат все на свете.

Спецназовец лишь прочистил уши и запустил их содержимое в потолок:

— Рад за тебя. Честно.

Дальнейшая беседа ушла в русло повседневности. Грифонше нравилось говорить о простых вещах, которые ее окружают, слушать точку зрения других и, просто хорошо, а главное спокойно, проводить время. В жизни у неё было много приключений и испытаний. Хватит. Пора и отдохнуть, погружаясь в скучную и безмятежную жизнь простого обывателя. Денег за пленение должно было хватить на пару лет вперёд, но, учитывая цены Эквестрии, она могла прожить, не работая, все пять.

Солдат видно тоже разделял её позицию, устало продолжая поддерживать бессмысленный и одновременно интересный разговор:

— … так я и стал… КХА-А-А-АГХ!!!

Грифон вытаращил глаза и свалился на пол. Растерявшаяся воровка поспешно подбежала к бьющемуся в конвульсиях пехотинцу.

— Макс, что с тобой, Макс?!

Спустя несколько секунд его перестало трясти. Грифонша уже боялась самого страшного, но тихий стон успокоил её разрывающееся сердце. Солдат поднялся на локтях, мутным взглядом обводя гостиную.

— Чем это меня так? — Выдавил он, с помощью Найтроудж поднимаясь на задние лапы.

— Не знаю… может ты эпилептик?

Пехотинец покачиваясь, прислонился к столику. Пару раз, переведя дыхание, он, собираясь дать ответ, поворачивался к грифонше, но треск рации оставил вопрос открытым.

— Приём, приём, как слышно? — Зашипел агрегат.

— Слышно хорошо. Что произошло?

— Приём…*Помехи* у нас ситуация «P», повторяю – ситуация «P»… у всех.

— У всех?! Я думал только у меня. Ждите, сейчас буду.

Короткий обмен фразами закончился и пехотинец, пошатываясь, побрёл к двери.

— Стой, куда это ты в таком состоянии собрался идти? — Грифонша поражалась, как после подобного вообще можно ходить.

— Всё путём, я в порядке. — Выйдя за порог, Макс обернулся. — И начала бы ты уже закрывать дверь на ключ – так, на всякий случай.

Старые подозрения насчёт нечистых замыслов чёрных грифонов вновь начали заполнять мысли воровки. За всё, то время, что он дёргался в судорогах, с трудом поднимался на задние лапы и просто уходил из дома, Макс ни разу не пошевелил, ни крыльями, ни хвостом.

«Хватит. Всё – больше никаких авантюр и поисков приключений на свои крылья. Пускай они хоть мессии конца времён, мне наплевать».

Пять минут спустя, грифонша уже развалилась в огромной круглой ванне, недавно чуть не ставшей её могилой. Тёплая вода, приятно обволакивая шёрстку, уносила прочь все плохие мысли, полностью расслабляя воровку. Мурлыкая и глубже погружаясь в воду, оставляя на воздухе, лишь глаза и верхнюю часть клюва, Найтроудж потянулась за шампунем. Тюбика не оказалось на месте, хотя она точно ставила его позади себя. Продолжая в слепую шлёпать мокрой лапой по кафелю, ища злополучный шампунь, она наткнулась на кое-что другое – что-то твёрдое и закруглённое на конце. Более тщательно ощупав предмет, она узнала в нём мыс ботинка… но она не носит ботинки.

«Ф… Ферразиус» — От страха, Найтроудж мысленно заикнулась. — «Что он… или не он… я не понимаю»

Вспомнив, что не закрыла ни одну из дверей на щеколду, воровка тихонько пискнула. Вот и всё, сейчас этот маньяк утопит её как котёнка, а потом… потом…
“Маньяк”, который судя по внезапному появлению, был настоящим мастером скрытного перемещения, зашуршав, присел сзади. Найтроудж в очередной раз, вспоминая сцену в ванной, просто зажмурилась, надеясь на быстрый исход, невольно как делают грифоны в стрессовых ситуациях, вытягивая шею. После того происшествия, гонору у неё заметно поубавилось. “Маньяк” уже дышал над ухом, обдавая влажные перья неприятным пронизывающим холодком.

— Мррр… — Выдал незнакомец, игриво кусая грифоншу за шейку.

Голос не принадлежал никому из знакомых воровки… хотя было в нём нечто узнаваемое. Осмелевший визитёр провёл лапой по её груди, и Найтроудж увидела, что он одет в лёгкую чёрную помесь доспеха и плаща. Пик наглости был, достигнут, когда он стал перебирать ей перья на крыльях – это же личное!

— Извращенец! — Запоздало крикнула она, пытаясь резко вскочить, но мешающаяся плотность воды всё испортила и цепкие лапы незнакомца схватили её за плечи, прижимая к бортикам мини-бассейна. — Пусти, или я буду кричать!

— Будешь, ещё как будешь. — Прошептал он совсем рядом.

— Кто ты такой? — Без особой надежды спросила, сопротивляющаяся воровка.

— Быстро же ты обо мне позабыла. — На этот раз голос перестал быть нейтральным и стал куда ехиднее. — Вспоминай: Ночь, улица, фонарь, грабёж. Солдаты, бегство и пи…жь. Отрыв, твоя стрела в крыло, ухмылка. Я пойман, осуждён, и в Бастион мне ссылка.

Такие необычные стихи сочинял только один грифон.

— Фесс?

Брат Ночного Дозора, довольно фыркнув, вытеснил грифоншу от края, сползая ей за спину.

«Когда он успел раздеться?!»

— И что мне с тобой теперь делать? — Спросил он, кладя воровке на плечи свои окостеневшие лапы.

—…

— Язык проглотила? Ну, тогда я сам объясню. — Обмёрзшие от бесконечных морозов когти, зарылись в загривок. — Мне тут птички напели, что ты умудрилась быть пойманной за нехорошим делом и попасть в рабство к одному грифону, но мне больше интересно, как ты выпуталась – с помощью самой Селестии! Как давно ты стала приближенной к “очку императора”?

Поглаживания становились всё откровеннее, и гриффина невольно откинулась на грудь Фесса.

— Оу, я тоже скучал, но вопрос остался без ответа. — Промурлыкал довольный грифон.

— Это всё из-за Кэйрона. — Сказала воровка, окончательно разомлев на пушистом Фессе.

— Кто такой Кэйрон? — Спросил он.

Не отвлекаясь от ласк, вор внимательно слушал повествование Найтроудж, которая, время от времени прерывалась, наслаждаясь особо приятными почёсываниями. Не узнав для себя ничего интересного, грифон почесал своей спутнице под крылышком, заставляя ту умолкнуть, а потом блаженно заворчать.

— Вот значит как. — Задумчиво произнёс он. — Не проблема – по твоей вине я попал в Бастион, по твоей щедрости и выберусь.

Грифонше сразу вспомнилось, как она под страхом смерти пыталась выбить у Ферразиуса грамоту и теперь сама была в похожей ситуации. Хоть Фесс некогда и не был убийцей, сладкую жизнь он мог устроить не хуже, чем подосланный ассасинов.

— И как я смогу тебе помочь? — Спросила, она, заметно волнуясь.

— Мне откуда знать? Сама придумай – ты у меня умная, а главное, красивая птичка. — Ответил вор, начиная водить своим клювом по покрасневшей щеке.

Вот теперь был повод для паники – если он смог найти её там, где по определению кроме солдат и дипломатов никого не должно было быть, то прятаться где либо еще было пустой тратой времени.

Скучающему грифону захотелось большего, и его лапы скользнули ниже животика воровки. Заметив это, она лишь коротко взвизгнула:

— Остановись… прекрати!

Фесс действительно остановился, но лапу убирать не спешил.

— Что-то не так? — Буднично осведомился он.

Соображать в обнимку с грифоном, который лезет, куда не надо, было тяжело, но Найтроудж старалась.

— Я не хочу…

— А самая лакомая часть тебя говорит обратное. — Нежно зашептал брат Ночного Дозора, возобновляя поглаживания.

Грифонша затрепыхала крыльями, разбрызгивая воду вокруг, но Фесс лишь усилил натиск. Свободными лапами он ловко обездвижил свою партнёршу и даже сумел сплести свой хвост с её хвостом, лишая Найтроудж последнего шанса на сопротивление.

— Ос… остановись… — Тряслась она от стыда и наслаждения, безуспешно водя всеми четырьмя лапками в мёртвых захватах.

— Спокойно. Пускай ты меня кинула, и по твоей вине я оказался в самой канители событий, но не бойся – я просто соскучился по женскому теплу. Обещаю – всё будет в лучшем виде. — Сказал Фесс, переходя на новый уровень доставки удовольствия.
“Углубившись в работу”, он невольно остановился от удивления, поспешно извлекая лапу на волю:

— Ты что, ДЕВСТВЕННИЦА?! — Не веря в собственное высказывание, грифон проанализировал недавние ощущения и сообразил, что не ошибся. Только что его представления о мире разлетелись на миллиарды маленьких пазлов и собрались вновь – в совершенно другом формате. — Как это вообще возможно с твоей профессией и происхождением?

Пристыженная гриффина насколько смогла, спрятала голову в плечи, желая лишь одного – провалиться сквозь землю. Пускай мерение крутостью остались в далёком детстве, каждый промах даже в таком нехитром деле воспринимался представительницей гордого народа с особой чувствительностью.

— Так это всё меняет! — Обрадовался грифон.

Между её рёбер упёрлось нечто мягкое и тёплое.

Сообразив, что ЭТО такое, Найтроудж завошкалась ещё больше:

— Погоди-погоди, я не готова… стой… не туда… АЙ!..


Учащённый стук сердца отдавал в висках неприятным покалыванием. Мир расплывался и искажался в самые причудливые, а иногда и уродливые очертания, не давая человеку опомниться. Отвратительные полотна сменялись одно за другим, раскрываю всю человеческую сущность перед её представителем. Он ощущал боль. Он ощущал как сам приносит эту боль другим. Он ощущал, как костлявый перст смерти проноситься в миллиметре от его лица, отведённый чем-то бурым и расплывчатым.

Через одно мгновение, кадианец, еле приоткрыв глаза, обнаружил себя привязанным скотчем к креслу. Попытки освободиться ни к чему, ни привели – его основательно примотали, оставив свободной только голову. Осмотревшись, он увидел вокруг себя жуткий беспорядок – всё вокруг, за исключением кресла, на котором он сидел, было перевёрнуто вверх дном. Опасения насчёт судьбы, теперь уже не безразличных ему ксеносов, заставили его раскрыть рот (благо его не залепили):

— Эй! Что происходит?!

В поле зрения появился Вестфорд, держащий за одно из лезвий свой топор, ручкой волоча его по полу. Без одежды этот грифон выглядел ещё более устрашающе, чем в броне, всем своим видом напоминая о своей звериной природе. У Индрика пересохло в горле.

— Почему я связан? Где остальные? — Спросил гвардеец, пытаясь оглядеться, но скотч намертво закрепил его голову в одном положении.

Грифон провёл когтем по лезвию топора:

— Ты ничего не помнишь?

— Не помню чего? Морс, ради всего святого объясни, что тут произошло! — Крикнул не на шутку перепуганный имперец.

Несколько минут назад, слетевший с катушек кадианец напал на грифонов. Первой и к счастью последней, кто ощутил на себе ярость одержимого, была Бладнайф. Ориентируясь на невнятные хрипы, она вернулась в комнату солдата и сразу получила ножом в живот. В эйфории имперец занёс байонету для решающего удара, но тут он приметил вышедшего на шум Алистера. Морс застал гвардейца, когда тот только-только выходил из комнаты, неестественно изгибая шею, с хрустом оглядываясь вокруг себя. Вестфорд сравнительно легко одолел вооружённого лишь ножом человека, и, уже собираясь его добить, был второй раз остановлен наёмницей. Та, держась за неглубокую рану, просила лишь об одном – оставить человека в живых.

Стыд, вперемешку с отчаянием, хлынули на солдата подобно бурану. Гриффина уже третий раз, включая происшествие в таверне, спасала ему жизнь, ничего не требуя взамен, кроме возможности быть рядом с ним. Он накачивал её наркотиками, оскорблял, несколько раз ударил током, а теперь ещё и чуть не зарезал, а она всё равно попросила сохранить ему жизнь. Заслуги перед ней, меркли в сравнении с тем, что она сделала для него. Кем бы на самом деле она ни была до встречи с ним, гвардеец был обязан ей больше чем кто либо. Сейчас был редкий момент, когда Индрику было действительно не по себе от содеянного.

—С ней всё в порядке? — Спросил солдат, проглатывая оставшуюся после озверения желчь.

— В порядке. Вот только сомневаюсь, что она захочет с тобой говорить. — Наперёд ответил ветеран, продолжая оттирать с лезвия маленькое бордовое пятнышко.

— Развяжи меня. — Хмуро потребовал гвардеец. — Этого больше не повториться. Даю слово.

Морс, с кряхтением поднялся:

— Только ради привязавшейся к тебе дуры , я иду на этот шаг . Но с одним условием, а точнее предупреждением.

— Слушаю…

— Если с тобой повторно случиться то, что произошло совсем недавно – я убью тебя, несмотря, ни на что. Ты точно хочешь быть освобождён? — Грифон достал из ножен изогнутый кинжал.

— Да.

— Ну, смотри, я тебя предупредил.

Скотч, с треском разошелся под идеально заточенным лезвием, даруя кадианцу свободу. Компенсируя быстрое согласие, Морс ни на шаг не отставал от Индрика, когда тот возвращался на второй ярус. В очередной раз, напомнив о своём обещании, грифон, проверив балансировку кинжала, указал на соседнюю с человеческой комнатой дверь.

— Не заставляй меня пожалеть о столь поспешном решении. — Прохрипел он вслед ступающему за порог кадианцу.

Слишком быстро. Всё слишком быстро развивается. Прошло всего ничего, а его уже освободили из пут, хотя он пытался их убить. Значит, он им для чего-то нужен. Очень сильно нужен, раз даже Вестфорд так рискует.

Внешне комната ничем не отличалась от своего аналога, в котором поселился имперец – две кровати, книжный шкаф в углу и несколько мелких предметов интерьера, такие как тумбочки или стулья. Утро только начиналось, знаменуя своё прибытие редкими лучами солнца, падающими сквозь не до конца сдвинутую занавеску на уткнувшуюся в подушку гриффину . Фраза «Сердце ушло в пятки» стала буквальной – даже находиться с Бладнайф в одном доме после ТАКОГО было очень тяжело. Она тем временем, не замечая Индрика тихо всхлипывая, продолжала лежать на животе, всё сильнее вжимаясь в спасительную подушку.

Первые слова дались Индрику с колоссальным трудом:

— Бладнайф… можно я пройду?

Наёмница лишь ещё сильнее зарылась в набитый соломой кусок ткани:

— Что, решил соизволить побеседовать с “грязным животным”?

Вот это начало диалога.

— О чём ты таком говоришь? Ты не животное, у тебя, в конце концов, есть разум! — Лоялист уселся на гладкую тумбочку, попросту боясь приблизиться.

— Ага, может тебе процитировать, что говорила твоя истинная сущность, без надетой маски лицемерия? — Гриффина всё никак не хотела отрываться от подушки, поэтому человеку приходилось напрягать слух, что бы услышать её еле слышное бубнение.

— Это был не я… — Начал он.

— А кто?! — Крикнула она, наконец-то отлипая от подушки и глядя прямо в глаза кадианцу.

Того невольно передёрнуло – на лице наёмницы был большой фиолетовый кровоподтёк, уродующий почти четверть лица. Похоже, ей досталось не только ножом.

Между тем она продолжила:

— Хватит Индрик. Кем бы ты ни был одержим или порабощён, это существо показало истинного тебя. Может оно мне соврало, когда сказало, что слово “ксенос” означает любое непохожее на вас существо, которое, между делом, является оскорблением рода человеческого? Или то, что ты использовал меня как щит от сородичей, преследуя интересы для своего государства? И на десерт – ты хочешь сказать, что действительно считаешь всех нас, жителей этого мира, равными себе? Почему ты умолк? Давай, говори про ложь и слащавые демонические речи! Не хочешь? Или попросту нечего?

Гвардеец, молча сел на край кровати:

— Это правда. Всё, правда. Но дослушай меня! Я не знаю кем, а главное, каким образом был одержим, но одно я знаю точно – причинить тебе вред после всего, что мы пережили, у меня бы по своей воле не получилось.

— Да неужели? — Грифонша скептически сложила на груди лапы. — А если я скажу, что весь твой Империум это многомилиардное сборище ничего не соображающих фанатиков, способных лишь враждовать с чуждыми им живыми существами?

Кулаки имперца сжались с такой силой, что хруст дошёл до ушей наёмницы, на что та лишь ухмыльнулась и отвернулась от человека:

— Всё понятно. Иди – говорить с представителем низшей цивилизации для тебя слишком накладно.

Индрик пересел немного ближе к изголовью:

— Ты не понимаешь. Ты не была там, где мне удосужилось прожить. Будь ты в моей шкуре, ты бы всё видела по другому.

— А чего тут понимать? Мне хватило нескольких коротких, но содержательных фраз от этого твоего демона, которые ты сам и подтвердил. — Огрызнулась она.

Гвардеец, переборов в себе нарастающий гнев, орущие во всё горло принципы и банальную боязнь, осторожно положил изрубцованную ладонь (когда успел?) на плечо Бладнайф .

— Оставь. Меня. В покое. — Отчеканила она, наполовину расправляя крыло, тем самым убирая человеческую руку.

Скрипнули старые дверные петли, и в проёме возник Вестфорд.

— Выходим через две минуты. Бладнайф, ты как, цела? — Сдавленное ворчание он посчитал за «да» — Хорошо, тогда жду вас с Алистером в указанном месте.

В наипаршивейшем состоянии, человек последовал за ветераном Ночного Дозора.


— Приём, у нас ситуация «P», повторяю – ситуация «P»… у всех.

— У всех?! Я*Помехи* только у меня. Ждите, сейчас буду.

Громов с рычанием швырнул рацию в кучу старой одежды пехотинцев, накиданной в углу казармы. Пси-удар застал их прямо во время примерки фраков для бала, на который у них были большие надежды. Из обрывков сообщений из постоянно барахливших раций, полковник узнал, что на ногах помимо него и двух спецназовцев остались ещё следопыт, который в расчёт не брался по причине слежки за подозрительными личностями и один из пехотинцев, чья смена была в предполагаемом месте появления Ферразиуса. Остальным повезло меньше – к счастью никто не умер, но быть допущенными до задания пострадавшие никак не могли. Скребя сердцем, Олег разрешил Кентерлотским врачам провести ускоренный курс неизвестных ему терапий, которые должны были поставить солдат на ноги уже под конец бала.

Любопытно было то, как происходил пси-удар – он бил не из конкретной точки, а был направлен с нескольких сторон, словно луч энергии, собираемый с нескольких проводников в один пучок и направленный только в одну конкретную цель. Но ведь пострадал не один, не два, а все семь солдат, которые сейчас лежали в наспех расстеленных койках и постоянно жаловались на не стихающие голоса. Радовало одно – Алексей, должно быть, уже вернулся на родину к своей дочери и не успел серьёзно пострадать (дым не в счёт).

—Товарищ полковник, если с ранеными всё утряслось, то может, мы начнём переодеваться для бала? — Спросил один из спецназовцев.

Бал… ретранслятор показал, что при аномальной вспышке примерно 57% энергии шло со стороны дворца. Не уж то, убийца действительно среди гостей и вдобавок владеет наступательными пси-способностями?

Пораскинув мозгами, Громов утвердительно кивнул:

— Готовьтесь, готовьтесь и предупредите м-м-м… чёрт, дай бог памяти… Макса, точно, Макса, что он будет охранять раненных – я не сомневаюсь в лояльности местных стражников, но в серьёзном деле они… в общем просто передай мой приказ.

— Так точно. — Отсалютовал пехотинец и, сняв с вешалки свой комплект одежды, ушёл в импровизированную примерочную, бывшую в трёх шагах от прикреплённого к несущей колоне зеркала.

На улице было раннее утро, но плохо освещенные казармы были не лучшим местом для любителей встречать красивые восходы. Полковник как раз был из таких. Его мысли были заняты другим. Совершенно другим. Он никогда не верил в магов, колдунов, экстрасенсов и прочих мошенников и даже после зачисления в “О.Б.С.А.” его мнение насчёт, как он любил говорить, «манаблудов» не сильно изменилось. Прибытие в страну разумных лошадок, встреча с аликорнами и единорогами, а потом ещё и пси-удар, заставили Олега призадуматься над тем, о чём он раньше и мыслить несмел. Он всерьёз задумался насчёт ликвидации единственного способного на такое колдовство мага – потенциальной угрозе срыва всей их операции. О ликвидации Селестии…


—Принцесса Селестия сможет принять вас ровно через десять минут. — Безразличным тоном отчитался одетый в вычурный белый фрак пожилой единорог-конферансье.

Грифон, недовольно ворча, уселся в одно из позолоченных кресел, которые были расставлены вдоль всего внешнего зала. Кресло было рассчитано на пони, поэтому Морсу пришлось довольно долго искать позу, в которой ему будет удобно ожидать своей очереди. Подумать только – он со всех крыльев мчался сюда, что бы предупредить аликорна об опасности, а его нагло перенесли почти в самый конец списка! Естественно не последнюю роль в этом недоразумении сыграло его имя, которое едва прозвучав во все услышание, вызвало настоящую панику среди пони. Приставленным к слугам специалистам пришлось долго успокаивать нерадивых подчинённых. С последнего визита (если его так можно назвать) Вестфорда, многое в стилистике дворца кардинально изменилось – вездесущее серебро и мрамор сменились золотом и драгоценными камнями, делая потолок похожим на огромное солнце, усыпанное застрявшими в нём звёздами и метеорами. Просторный некогда замок, за исключением разве что личного Кентерлотского сада, был заполнен длинными и одновременно чересчур высокими столами. Было гротескно и некрасиво, поэтому бывший рыцарь перевёл взгляд на парочку щуплых пегасов, которые под зычные команды какой-то высокомерной земнопони, пытались правильно подвесить красный местами скомканный стяг с изображённым на нём мятым щитом. Встреча с Валларом и его головорезами, всплыла в голове Вестфорда. Пока Морс трясся на севере от пробирающего до самых костей холода, скользкий бастард сумел выбиться в знать, и в добавок стать лордом. Лордом! Безродный грифон, сын барона и простой девки, стал одним из самых влиятельных господ в королевстве. Пускай хитрости и жестокости, появившихся по причине гонений, у него не занимать, но чтобы объединить под своей дланью целый клан, да не просто клан, а лично собранный клан, нужен очень влиятельный покровитель или богатый спонсор. Как бы то ни было, спустя пятнадцать лет он ничуть не изменился – это доказала встреча у трактира. Бастард, пользуясь, случаем и местом в обществе, вставил парочку шпилек в разговор, едва не выведя ветерана из себя. Ещё чуть-чуть, и Валлара пришлось бы кидать к остальным, но тот, как назло, вовремя закончил диалог.

— Прошу следовать за мной. — Возникший из неоткуда конферансье, с таким же бесстрастным видом повёл, Морса к воротам, отделяющим тронный зал от всего этого балагана.

За размышлениями десять минут пролетели быстро и грифон даже не успел как следует разглядеть украшающийся целой кучей прислуги дворец. Обитель гармонии встретила его долгим пустынным коридором и парой холодных розовых глаз, выжигающих в нём два маленьких кратера.

— Прибыл Морс Вестфорд – бывший рыцарь скалы, ныне представитель Ночного Дозора в должности вербовщика. — Громко представив гостя, единорог удалился.

Тронный зал был достаточно длинным, для того что бы, грифон успел на ходу подобрать подобающую приветственную речь. На соседнем троне он приметил тёмного аликорна сильно походящего на Селестию, но отличающуюся ростом, окрасом и скорее всего полномочиями. Чем ближе ветеран подходил к основанию тронной платформы, в которую на кой-то лад вмонтировали мини-фонтан, тем сильнее ощущал на себя полный ненависти взгляд. Немного успокаивало, что тёмная глядела на грифона без тени гнева, и только еле скрываемое любопытство скользило в напускном нейтральном взоре.

— Луна, оставь нас. — Слова подобно разбивающимся льдинкам, зазвенели на весь зал.

— Почему? Мне тоже интересно, с чем к нам прибыли подданные наших будущих союзников. — С капризной ноткой, возмутилась та, что поменьше.

— Сестра. — Белый аликорн с трудом держала себя в копытах, говоря так спокойно. — Оставь нас наедине. Это не обсуждается.

Сохраняя всё присущее королевскому роду величие, Луна, надув губки, телепортировалась, даже не удосужившись сойти с трона.

— Морс Вестфорд… — С отвращением процедила принцесса, словно копаясь в кучи грязи.

— Принцесса Селестия… — Прохрипел Морс своим посаженным голосом, не хуже аликорна нагнетая атмосферу.

Селестия продолжала давить в себя столь непривычное чувство гнева, в глубине души мечтая превратить грифона в кучку пепла. Между двумя люто ненавидящими друг другу существами вынужденными терпеть присутствие своего собеседника ради благой цели, было такое напряжение, что вот-вот должна была пробежать настоящая искра.

— Что заставило вернуться в столь ненавистную, таким как ты Эквестрию, мясника и психопата вроде тебя? — Громогласно спросила Селестия.

«Катись к Дискорду, стерва»

— Не советую хамить в стенах моего дворца. — Нахмурилась аликорн.

Вестфорд осмотрел украшенный разноцветными гирляндами зал, борясь с лезущими в голову очень плохими словами в адрес принцессы. Забыть о том, что эта любопытная особа любит копаться в чужих головах, было довольно глупым просчётом.

— Мясник и психопат прибыл сюда не ради ссоры. — Примирительно начал Морс, игнорируя тяжёлый взгляд направленный прямо на него. — Я пришёл предупредить вас о возможной опасности исходящей извне.

Аликорн удивлённо подалась назад:

— Что ты имеешь в виду?

— Я заставил занервничать саму Селестию, подумать только. — Усмехнулся Морс.

Не теряя королевской осанки, аликорн продолжила:

— О каково рода опасности идёт речь?

— Угроза демонов. — Заметив на лице принцессы с трудом скрываемое беспокойство, грифон смягчил тон. — Я знаю – вы лучше меня осведомлены об опасностях исходящих извне. Но сейчас дело приняло совершенно иной оборот – на Бастион напали одержимые. Вы в курсе кто это? Нет? Я и сам толком не знаю что это за ошибки природы, но эти твари в разы превосходят свои аналоги без сидящего внутри демона. Небольшой отряд этих чудовищ едва ли не взял наш оплот нахрапом. Нам удалось отбиться исключительно благодаря численному перевесу…

Не сходя с пурпурного ковра, Морс продолжал рассказывать Селестии об ужасах, которые несли за собой прибывающие порождения тьмы, иногда заостряя внимание, на особо жестоких моментах донося всю важность происходящего.

— Благодарю за столь содержательное повествование. — Сухо сказала Селести, переводящему дыхание от долгого пересказа фактов грифону. — Вы можете покинуть мою страну в течение дня. — Это прозвучало как приказ.

Грифон невольно отступил на шаг:

— Как покинуть? Подождите, у меня есть один очень важный свидетель, способный предать весу моим словам.

— Кто же этот несчастный, кому удосужилось быть вашим попутчиком. — Селестия конкретно устав от компании Морса, игнорируя этикет, уселась на трон.

Пропустив мимо ушей насмешку, грифон, развернувшись на месте, пошёл к выходу:

— Я оставил его недалеко от замка – в гостинице – сейчас приведу этого человека, и вы сами во всём убедитесь.

Аликорн поперхнулась эмоциями:

«Человек?! Ещё один?!»

За Вестфордом захлопнулись врата, а Селестия так и сидела на своём троне, в позе, в которой её застала нежданная новость. Недавнее нападение не лагерь грифонов вспомнилось само собой.


Наполовину сгоревшая лучина лизала тоненькими язычками пламени почти в упор прижатую к её верхушке ладонь. Маленький ожог на теле не мог сравниться с ожогом, оставленном на душе. Человек, сидя за простым деревянным столом водил ладонью над пляшущим воплощением стихии разрушения, которая словно чувствуя свою беспомощность, зло потрескивала, стараясь подпалить как можно больший участок незащищённой кожи. Застывший в дальнем углу рыцарь, не сводя с гипотетически опасного лоялиста глаз, мелкими глотками глушил какое-то дешёвое вино.

Грянул гром и словно по сигналу, неприметная гриффина, сидящая ближе всех к выходу, покинула гостиницу. Индрик, собрав воедино всё мужество, последовал за ней. Почему ему так важно, простит она его или нет? Гвардеец слишком важен для грифонов, и убивать его никто, по крайней мере, пока он снова не впадёт в ярость, не собирается. А может, он важен только для неё? Тяжело думать о таком, особенно рождённому и выросшему в атмосфере тотальной диктатуры и теократии.

Начинался дождь. Тучи, согнанные пегасами, застелили утренний небосвод, превращая прекрасное начало нового дня в хмурый, обязательный “полив” территории.

— Чего тебе на сей раз? — Бладнайф стояла недалеко от тёмного переулка, злобно глядя сквозь имперца.

Солдат был прерван начавшимся ливнем, в одну секунду пропитавшим его одежду кристально чистыми каплями, делая её в несколько раз тяжелее. Теперь и наёмница выглядела не лучше – лёгкий коричневый плащ, который с недавних пор сменил чёрную броню северных стражей, лип к грифонше, идеально повторяя контуры её тела. Гвардеец ничего не делая, с отчаянием смотрел на ту, с кем никогда не сможет быть по целой ораве надуманных и реальных причин. Линзы закрытой маски намокли, но не от дождя – капюшон надёжно скрывал её от нарастающего ливня.

Очередной удар грома и два совершенно разных существа, ведомые разными мыслями, пошли навстречу друг другу. Осталась семь шагов до точки пересечения и гвардеец захотел плюнуть на Империум со всеми его принципами и догмами, подойти к этому нерадивому ксеносу и прижав к себе, выдать всё на одном дыхании. Нельзя… это неправильно и противоречиво. Расходясь с наёмницей, лоялист замечает на себе знакомый взгляд, но лишь сильнее зарываясь в ворот, отходит к переулку. Бладнайф не останавливаясь, возвращается в гостиницу…

Шлёпающий звук заставляет человека повернуться в сторону переулка и всё что он успевает различить среди водяной стены – три когтя, на которых надеты элегантные стальные лезвия.


Любовь. Раньше Бладнайф смеялась над этим словом не меньше чем над сальными анекдотами, а теперь… Влюбиться в бескрылого… настоящий позор для грифона. Почему именно он? Почему не Фесс, Алистер, да Дискорд побери, даже не Вестфорд? Почему именно этот иноземец с раздвоенным клювом, привычкой везде носить одежду и невероятной сдержанностью в бою засел у неё в сердце? Сколько себя помнит Бладнайф никто и никогда не вызывал у неё таких искренних, а главное необъяснимых чувств. А ведь она сразу поняла, что между ними ничего не выйдет – оставалось лишь тешить себя слабой надеждой, несерьёзно заигрывая с человеком, рассчитывая на ответное влечение. Хах, как же. Наёмница до конца своих дней будет помнить, как полоска стали продырявила ей шкуру, а существо, которым на несколько минут стал кадианец, открыло ей все потаённые секреты и желания смертной души. Оно говорило правду. Гриффина это знала, глядя в голые белки, в которых застыло отражение самой реальности.

Наёмница остановилась под вывеской, словно пытаясь спрятаться от ливня. Человеку было плохо. Он слишком много пережил и вынес, а тут она со своей любовью… нужно прекратить этот фарс и простить имперца. Точнее сказать, что она его уже давно простила, ещё тогда, когда он осмелился зайти к ней после “откровений”. Подбодрённая такой целью, наёмница, повеселев, развернулась к месту, где должен был стоять Индрик.


Один единственный жёлтый глаз, выглядывающий из-под намотанных на лицо тряпок, испепелял гвардейца. Гриффина, одетая так, словно ограбила прачечную, в которой стирали разномастные тряпки, возвышалась над стоящим на коленях кадианцем. Замотанная мумия недвижным взором провожала держащегося за разрубленное горло человека, который хрипя и кашля, безуспешно пытался остановить льющуюся на кирасу кровь. Очертание улицы и убийцы стали сливаться воедино и только один единственный глаз никак не хотел пропадать, продолжая глядеть на человека с абсолютной ненавистью. Он ещё может видеть… он всё ещё может чувствовать. Предсмертный бред застелил разум человека, и он повалился наземь.


Одним молниеносным движением усиленной стальными когтями лапы ассасин вспорол человеку глотку. Разорванные артерии тщетно закрывались дрожащими пальцами и гвардеец, упав на колени, поднял голову на своего убийцу – гриффина, замотанная в обрезки ткани, была чуть меньше Бладнайф. Неподвижно стоя на задних лапах, она подождала, пока имперец не рухнет лицом в лужу натёкшей крови и грязи. Затем она рванула в переулок, откуда и пришла. Всё произошло за считанные мгновения и наёмница была лишь на полпути до умирающего, когда убийца уже скрылся в темноте между домами.

— Нет…нет-нет-нет-нет! — С этими словами, упавшая на четвереньки рядом с Индриком Бладнайф, поспешно стала переворачивать кадианца на спину.

Исполосованная маска развалилась на три неровные половинки, открывая мертвенно-бледное лицо. Человек продолжал держаться за разрубленное горло, попутно повторяя деревенеющими губами один и тот же набор фраз.

— Тише, всё будет в порядке. — На этих словах, наёмница пустила первую за несколько лет слезу горечи.

Имперец дёрнулся в конвульсиях, зачёрпывая сапогом ближайшую лужу. Попытка что-то сказать, закончилась более обильным кровоизлиянием. Мимо промелькнуло два расплывчатых силуэта, но Бладнайф не замечая ничего вокруг, прижалась к человеку, отдавая ему остатки тепла.

Хрип, смешанный со свистом, вырвался сквозь не перестающую литься кровь, капающую на брусчатку и уносимую в ближайший сток:

— П…пр…про…

— Пожалуйста, не говори. Я давно тебя простила. — Ещё несколько слёз упали на окрасившуюся в алый цвет броню. — Индрик, я… я люблю тебя.

Ответом была тишина и, лишь барабанящий о каску дождь, продолжал безмятежно омывать мёртвого слугу Императора.


Ветеран Ночного Дозора, петляя между узенькими улочками, по пятам преследовал ассасина. Человек убит. Шансы на получения помощи у Селестии стремились к нулю – без доказательств она и не подумает поверить грифону, особенно такому, как Морс Вестфорд. Зато она поверит во всю серьёзность ситуации, когда он выбьет из убийцы всё дерьмо вместе с признанием. Алистер должен срезать путь и выбежать наперерез. Пускай Морс его и ненавидел, но облажавшийся в своё время рыцарь и не подумал бы ослушаться – и уж тем более не приведи Матриарх – подвести Вестфорда.

На особенно кривом повороте ассасин гасит скорость и воспользовавшийся этим преследователь, делает рывок вперёд, впечатывая убийцу в мусорный контейнер. Раздаётся ещё один из бессчетных раскатов грома, и Морс, вторя этой симфонии, наносит сильный удар в затылок. Убийца, вскрикивая тоненьким голосом, сползает по стене, но тут же получает очередной хук. Падая на покрытую грязью землю, разодетая как клоун грифонша, стараясь спастись, отползает назад, попутно теряя всё больше частей своего костюма.

— Приготовься в скором времени встретиться со своими предками. — Прорычал Морс, поднимая за оперённые грудки грифоншу, на которой из одежды осталась только самодельная маска.

Сильный порыв ветра и последний кусок ткани, подхваченный потоком, скрывается за одной из крыш. Когтистые лапы старого грифона разжимаются и он, не веря в то, что видит, опускает ассасина на землю.

— Как это возможно? — Молвит он, но слова тонут в очередном грохоте воздушной стихии, а потом в бок вонзаются три коротких клинка…


— Почему? Почему именно ты? Почему из всех жителей этого треклятого города, умер именно ТЫ?! — Последние слова переросли в клёкот, когда промокшая до нитки наёмница уткнулась дрожащим клювом в мокрую и холодную грудь человека, скрываемую не защитившей своего владельца кирасой.

Будто бы в насмешку, ливень усилился и без того продрогшая Бладнайф, затряслась с новой силой.

— Это как понимать? — Раздалось у грифонши за спиной.

Два сырых до основания стражников Валлара стояли в паре метров от Бладнайф, поражённо оглядывая склонившуюся над трупом наёмницу.

— Явились, не запылились. — Прорычала она, поднявшись и подходя к ним. — Где вы были пять минут назад, когда он был ещё жив?! — Наёмница указала на бездыханного человека. — Где мать вашу, а-а-а?!

— Берём? — Спросил один из солдат своего сослуживца.

— Берём. — Так же апатично ответил второй грифон.

С двух сторон обойдя гриффину, стражи лорда остановились у начинающего неестественно быстро разбухать от избытка влаги тела.

— Что вы задумали? — Угрожающе спросила наёмница.

Один из грифонов развернулся в пол оборота:

— Заберём в морг конечно. А что с ним ещё делать? Тебе повезло, что мы заметили тебя ещё до того, как ты оказалась рядом с трупом, иначе…

— Вы не имеете на это права! Я позову своего командира. — Хлипнула Бладнайф, наблюдая за приготовившимися унести Индрика стражами.

— Пусть исполняют свой долг. Мы ему уже ничем не поможем. — Неизменный хрип раздался совсем рядом.

Поддерживаемый рыцарем под левое плечо Морс, как всегда хмуро глядел на происходящее. На его боку были три неглубокие – чуть глубже, чем рана наёмницы – ранки, которые давно перестали кровоточить, однако заставляющие ветерана морщиться с каждым вдохом. Алые стражи, взяв свою ношу за руки и за ноги, взмыли в почерневшие небеса, скрываясь в набежавших над городом тучах.

— Не поймали? — Смаргивая последнюю слезинку, сразу догадалась наёмница.

— Ушёл… — Сокрушённо кивнул Вестфорд. — А ты как поранилась?

Повязка на месте ножевого ранения давно отклеилась и по лапе грифонши стекала тонкая струйка не успевшей свернуться крови.

Бладнайф пропустив мимо ушей вопрос, подойдя к Морсу, кивнула на три ровных шрама:

— Не болят? — Спросила она, натягивая на себя улыбку.

— Болят. — Признался Вестфорд, отряхиваясь от скопившейся в перьях и шерсти влаги. — Пойдём домой. Стража найдёт убийцу, и он ответит за содеянное.

—А…

— Нет причин для волнения – все милитаристические силы извещены. Нам осталось только ждать. — Наперёд ответил Морс.

— А визит к Селестии? Мы все должны были уже сегодня предстать перед её величеством. — Алистер только сейчас подал голос.

— Потом. Всё потом. Мне и Бладнайф нужна помощь. Возвращаемся. — Проворчал ветеран, с помощью рыцаря двигаясь в сторону их временного жилья.

Подавленная наёмница, не видя смысла в дальнейшем споре с упёртым по-своему грифоном, поплелась следом.

Опять грянул гром и, инстинктивно спрятав голову в плечи, Бладнайф как ошпаренная, испугалась собственной догадке: Морс Вестфорд, ветеран Ночного Дозора, перенёсший удар ритуального клинка под рёбра, хромал перед ней от трёх тоненьких порезов способных остановить разве что птенца. Этому объяснению было два варианта – или это яд или грифон… притворяется.


На кристаллизирующемся облаке, держащимся в небе вопреки всем законам логики, стоял высокий худой гуманоид. Его длинные серебристые волосы развивались на ветру, изредка падая на вторую половину тела, полностью состоящую из переливающейся воды. Вогнанный между кристалликами тонкий изящный меч служил худощавому незнакомцу тростью. Мановение состоящей изо льда правой руки и дождь прекращается. Впервые за долгие годы без помощи пегасов. Гуманоид, с присущим только ему любопытством, глядит на крошечный с такого расстояния Кентерлот, заметный лишь благодаря своим позолоченным башенкам, отражающим свет восходящего солнца.

— Умри, чудовище! — между ребер гуманоида вонзается стрела, пробивающая лед насквозь. Незнакомец с ухмылкой вытащил из себя стрелу и показал ее зависшему недалеко от него грифону из свиты Валлара.

— Это я чудовище? Посмотри на свой род, на себя! Вы, с самого начала времён ссоритесь, без причины убивая подобных себе. И после этого ты смеешь называть меня чудовищем? Но ничего, еще увидимся. И помни: хаоса нельзя убить. — После этого монолога с плеч и плаща существа медленно посыпались снежинки, все быстрее и быстрее закручиваясь в миниатюрный вихрь. Через минуту на месте его был лишь небольшой сугроб, удерживаемый до сих пор не растаявшим облаком. Незнакомец ушел.

Началось. Череда событий, подобно складывающимся шашечкам домино, подошла к своему скорому финалу. Теперь лишь от нескольких игроков зависит исход партии. Исход игры на Эквестрию.