Люди с зелёными глазами

Читать только после просмотра последних серий второго сезона, если кто-то ещё не успел. Как таковых спойлеров нет и вообще почти не упоминается то, что было в сериях, но так будет понятнее. Что могло бы произойти после того, как Кризалис была повержена.

Противостояние

Однажды, впустив зло, не так просто избавиться как от него, так и от его разрушительных последствий, даже если это зло было давно побеждено.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Человеки

Квинтэссенция охоты

Однажды Твайлайт, Старлайт Глиммер и Мундэнсер решили провести всю ночь в подвале замка Дружбы, посвятив её научным экспериментам. И это было только начало их проблем. То, что казалось прекрасной идеей, ввергло весь город в полную, эмм… неразбериху.

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Спайк Мундансер Старлайт Глиммер

Инвалид

Азан Аршахи, принц Парны, казалось бы, имеет всё: знатность, богатство и даже славу талантливого поэта. Но он хронически болен, физически слаб, и за всю жизнь не получил ни одного письма от благодарных читателей. Он инвалид. Он никому не нужен... Однако, как принцу, ему полагается путушгибан, элитный телохранитель. Или, вернее, телохранительница.

ОС - пони

Персональный Помощник Принцессы.

Принцессу Твайлайт абсолютно устраивает привычная жизнь в Понивилле. Каждая книга в библиотеке лежит на своём месте, всё происходит ровно в назначенное время, даже Пинки Пай. Но потом ей присылают телохранителя. Нужно срочно менять график; это и так нелёгкий труд, так ещё и Капитан Шторм Кикер не намерена облегчать его. Ах, как была хороша жизнь Твайлайт до того, как она стала принцессой.

Твайлайт Спаркл Спайк ОС - пони

Собеседование

Порой, мы хотим получить ответ, который сами не можем дать и ищем того, кто способен на это. Но что, если такая личность есть. Только перед этим необходимо пройти небольшое собеседование.

Принцесса Селестия Лира Человеки

Обратный виток

Когда последствия вполне себе рядовых событий могут оказаться до абсурда неприятными...

Другие пони ОС - пони

От рассвета до рассвета

Один обычный день из жизни принцессы Селестии в шести сценах. Что он принесёт уставшей за неделю принцессе? Смех и радость? - да. - Новых друзей? - конечно же. - Врагов? - это вряд ли. - Ужасный адский труд? - несомненно. - Новые приключения? - разумеется. - А может Мэри Сью разобьёт её любимый витраж? - увидим...

Принцесса Селестия Принцесса Луна Трикси, Великая и Могучая ОС - пони

Последний фанфик

Нарастающее безумие

Рэйнбоу Дэш Принцесса Селестия Человеки

Дом на краю опушки.

Иногда достаточно просто быть рядом, что бы очень сильно помочь.

Флаттершай Энджел

Автор рисунка: Stinkehund

Сломанная Игрушка

Глава 18

В большой усадьбе даже два десятка пони могли запросто не встретить друг друга целый день.

Но вечеринка, устроенная в честь гостей, собрала в обеденном зале всех. Даже Трикси, которая хотела с привычным пафосом отказаться от участия, после минутного разговора с Пинки Пай согласилась на «кусочек пирога и стакан пунша».

Лира была совсем не удивлена, увидев и здесь Винил Скретч, стоявшую за неизменным пультом. Сияние ее рога будто вплеталось в общую иллюминацию вечеринки.

Правда, музыка пока играла не слишком громко. Здешняя Винил носила бандану и черную толстовку с логотипом группы, название которой ничего не говорило Лире. На драных джинсах тоже были какие-то эмблемы, и вообще вид у диджея был лихой, особенно в неизменных очках. Как всегда, в общем.

Привлек внимание полукруглый медальон, свободно болтающийся на шее единорожки. Лира готова была поклясться, что уже видела такой раньше, но никак не могла вспомнить, где.

С Лирой все здоровались так, будто она долго отсутствовала и, наконец, вернулась в большую семью.

Единорожка с облегчением видела, что Скуталу теперь не отлепить от Рейнбоу Дэш Агилар. Та, в окружении Меткоискателей, что-то возбужденно рассказывала, повиснув в воздухе. В лице жеребят, и особенно Скуталу, голубая пегаска явно нашла благодарных слушателей.

Берри Панч хлопотала у стола, разливая пунш, но раздражающего запаха алкоголя не было. Как Лире уже успела рассказать Бон-Бон, «ягодная пони», несколько раз допившись до белой горячки, наглухо завязала. И с некоторых пор ко всеобщему облегчению не брала в рот ни капли спиртного. Едва не спившись на пару с хозяином-алкоголиком, Берри теперь находила занятие в выращивании ягод и фруктов, из которых делала умопомрачительно вкусные коктейли — без единого градуса.

Что ж, трудотерапия и дружеская поддержка оказались самым лучшим оружием в борьбе против зеленого змия и приступов белой горячки.

Казалось, все вернулись в Эквестрию. Обстановка, веселый смех и разговоры так напомнили Лире дом, что захотелось снова обнять Бон-Бон и облегченно разреветься, чувствуя, как с сердца скатывается груз забот и печалей.

Только Пинки Пай хоть и немного, но отличалась. Ее мордочку пересекал короткий вертикальный шрам сверху и снизу левого глаза. Когда Лира спросила о нем, розовая пони улыбнулась и ответила:

— Когда мне было очень-очень грустно, я очень-очень сильно плакала… Это след на память, который позволяет помнить ценность улыбок. Я попросила Стиви и сестру Редхарт не убирать его.

— Пинки, я слышала, что… — хотела продолжить расспросы единорожка, но розовое копытце аккуратно легло ей на губы.

— Тс-с-с, глупенькая, это вечеринка в вашу честь, и на ней нет места грустным мыслям, — наставительно произнесла Пинки и весело упрыгала.

Лира еще подумала тогда, показалась ли ей в голубых глазах веселой пони грустная-прегрустная искорка?

Размышления единорожки прервал сильный толчок под круп. Лира самым несолидным образом пискнула от неожиданности и чуть не налетела на заставленный сладостями стол.

Оглянувшись, Лира встретилась с взглядом косящих желтых глаз.

— Прости… я не знаю, что пошло не так! — сказала Дитзи Ду, — Ты не ушиблась? Меня зовут Дитзи, а тебя?..

— Не ушиблась, — заулыбалась единорожка, — Я Лира. И я тебя знаю.

Серая пегаска подпрыгнула и зависла в воздухе вниз головой.

— Бон-Бон рассказывала про тебя! Так здорово, когда особенные друзья встречаются после долгой разлуки!

— Мы не… — начала было единорожка, но желтогривая пегасочка уже взлетела к самому потолку от переизбытка чувств.

Лира улыбнулась. Вокруг были такие родные и знакомые мордочки, что единорожка напрочь забыла о том, что находится в другом мире. Даже присутствующие на вечеринке Виктор и Стивен казались гостями в мире пони, а не наоборот.

Взгляд скользнул по двум мышам, что сидели на столе и о чем-то беседовали со стеснительной фестралочкой Грей Маус. Та, смущенно улыбаясь и трогательно краснея, о чем-то расспрашивала сидящих рядом и держащихся за руки маленьких друзей. Те отвечали, зачастую сопровождая ответы искренним, беззлобным смехом — тем самым, который привыкли слышать с экранов дети…

И глядя на других пони, Лиру переполняли чувства покоя и веры в лучшее. Такие знакомые по Эквестрии и как будто забытые за те несколько дней, что пони провела в мире людей.

Пинки Пай расстаралась для всех. Казалось, она была в нескольких местах одновременно. Впрочем, как и всегда.

«Это просто Пинки Пай», — сказала бы Твайлайт Спаркл и вообще любой житель Понивиля.

Розовая пони увлекла в танец Флаттершай, что до того робко жалась к черному Тандерлейну, затем стала катать на спине Свити Бель, которую не покидали мысли о лежащей в лазарете Рэрити.

И хотя желтая пегаска потом вернулась к своему защитнику, из ее глаз пропало выражение, присущее затравленным зверькам из «Пони-Плея». Свити Бель все же отвлеклась и начала веселиться вместе со всеми, поверив, наконец, в то, что сестре ничего не угрожает.

И все-таки эта вечеринка сильно отличалась от тех, что были в «Маяке» и «Пони-Плее». И если в первом пони были беззаботны, а во втором — порабощены, то здесь…

Лира решила, что здесь пони одолевает множество тревог, но при этом в сердцах их царит надежда, объединяющая всех.

— Стив! — вдруг крикнула розовая пони, подбегая к человеку, что сидел за столом рядом с Шайнинг Армором и Твайлайт, о чем-то вполголоса переговариваясь.

Тут же сидел и Вик, на лице которого Лира читала беспокойство. Но именно здесь и сейчас единорожка была уверена, что все будет хорошо. Обойдется как-нибудь. Обязательно.

— Да, Пинки? — отозвался тем временем Стивен.

— У нас новые пони на ранчо! Ты помнишь, что это значит? — напористо произнесла Пинки Пай и сощурила глаз.

Пони нетерпеливо подпрыгивала на месте. Стивен по-отечески улыбнулся и встал, провожаемый взглядом Виктора.

— Что происходит? — спросила Лира у Бон-Бон, что спокойно сидела рядом с понячьим столом и отдавала должное ужину.

— Пинки Пай и Стивен будут петь, — ответила карамельная земнопони, орудуя ложкой, затем добавила: — Ту песню, что навсегда объединила нас.

Лира улыбнулась. Это было понятно и привычно.

Пони в Эквестрии любили петь, и сам мир звучал волшебной музыкой вместе с ними.

И хотя в мире людей это наверняка было всего лишь традицией, встретить нечто подобное Лира даже не надеялась.

Стивен и Пинки Пай взошли на небольшую сцену, что возвышалась рядом с пультом ди-джея. Та подняла передние ноги, и вспыхнувшие голограммы будто бы перенесли всех присутствующих на зеленое поле под пронзительно-голубым куполом небес с редкими облаками.

Лира почувствовала, как сердце сжалось.

Солнце выхватило из утреннего тумана далекие лес и горы, увенчанные белоснежным зáмком. До слуха донеслось пение птиц и шум ветра, бегущего сквозь травостой огромной равнины. Бросив взгляд в сторону, Лира увидела невдалеке островерхие крыши ставшего столь родным Понивиля и почувствовала, как по щеке прокатилась горячая капля.

Дом.

Стол с лежащими и сидящими за ним пони будто перенесся на цветущий лужок, а Пинки Пай и Стивен теперь стояли на небольшом возвышении, в которое превратилась сцена.

Рог Винил Скретч, пульт которой тоже словно перенесся в волшебную страну, вспыхнул. Вновь блеснул в свете ламп начищенной медью полукруг медальона.

Зазвучала добрая и звонкая музыка, какую Лира вполне допускала услышать где-нибудь в Эквестрии, когда чувства переполняют ее обитателей.

Пинки Пай, гарцуя на месте в такт мелодии, начала:

Нет здесь места сожаленью,

Не хандри и не грусти!

Будут новые стремленья!

К счастью новые пути!

Подхватил голос Стивена, низкий и мягкий:

Не смотри на то, что было.

Все, что было, то прошло.

К новой жизни, с новой силой

Мы пойдем беде назло!

Пинки прижалась к ноге человека и подняла взгляд повлажневших глаз навстречу Стивену. Очевидно, для розовой пони в песне было куда больше смысла, чем можно подумать с первого взгляда.

Тонкий голос дрогнул, но не сорвался:

— Пусть скорей твою улыбку

Будет видеть целый свет,

На себя ты как накидку

Смех набрось — и горя нет!

Стивен опустился на колено, приобнял пони и дальше голоса зазвучали дуэтом. Низкий голос человека будто подхватил тонкий писк пони и не дал упасть:

Жизнь чтоб счастьем осветило,

Ты задорно что-то спой.

Силой песни, дружбы силой

Мы дадим печалям бой!

И когда все присутствующие пони вдруг подхватили песню, Лира, раскрыв от удивления рот, почувствовала то же самое, что и в Эквестрии.

Еле ощутимую, но мощную силу единения с другими. Ту, что позволяла пони испокон веков преодолевать любые горести.

Магическую мелодию Гармонии и дружбы, всего мира.

Ну-ка, с мордочки невзгоды

Ты сотри, отбрось печаль,

И без тени непогоды

В будущего глянь-ка даль!

(https: //youtu.be/OSSPE79t7XQ — послушать не эту, но очень похожую песню)

Пони повторили последний куплет несколько раз, и Лира совсем не удивилась, когда поймала себя на том, что подпевает.

С последним звуком песни голограммы Эквестрии погасли, но пони оживились даже больше обычного.

Отступили прочь беспокойство и тревоги. И даже тихоня-Флаттершай перестала испуганно жаться к могучему вороному пегасу, который как будто не находил себе места от бессилия помочь…

…Когда все угощение было съедено, все игры сыграны по нескольку раз, а пони уже буквально валились с ног, Лиру вдруг осенило. Она хотела было обратиться к ди-джею, но вспомнив, к чему привело излишнее любопытство со Скуталу и Трикси, удержалась от подобного шага. Не хватало разбередить еще одну душевную рану.

Вместо этого Лира отозвала в сторонку Стивена и спросила:

— Стив, скажи, а откуда у Винил тот медальон?

Человек слегка удивился, но не подал виду.

— Это… Очень личное для нее. Когда я ее нашел, медальон уже был на шее. А почему ты спрашиваешь?

— Пожалуйста, расскажи, что он значит. Это важно.

Человек думал несколько секунд, но, глядя в полные тревоги желтые глаза, решил, что это и впрямь отнюдь не праздное любопытство.

— Как она объяснила, это был общий медальон с ее близкой подругой. Разделенный надвое. Они раньше жили вместе — но потом очутились на улице, и в один из дней Октавия пропала. Скорее всего, ее арестовали за просроченный чип. Винил же, которая в то время простудилась, на второй день начала больная бегать и искать подругу, пока не свалилась с температурой прямо в снег. Так бы и замерзла, если бы не Сноудроп: она сумела услышать из сугроба хрип. Я бы не заметил… Винил боролась за жизнь где-то неделю, а потом мы искали Октавию. Но так и не нашли. Наверняка ее после ареста отправили… В общем, вероятнее всего, Октавии Мелоди Уолтер нет в живых. Хоть и с трудом, но Винил это приняла.

— Дело в том, — объяснила Лира, — что пару дней назад я видела в парке Октавию Мелоди с очень похожим медальоном. Я не стала говорить это Винил, потому что если так, она бросится на поиски. А я не знаю даже, в каком из парков все произошло.

— Спасибо, — понизив голос, сказал Стивен, — Ты поступила абсолютно правильно. Жаль, что ты не знаешь, где именно Октавия теперь…

— Можно спросить у Джерри! — вскинулась единорожка, — Парк, в котором мы впервые встретились, наверняка он как-то называется!

Стивен опустил на колени и приблизил лицо почти вплотную к мордочке пони, отчего та почувствовала цветочный запах одеколона.

— Ты не представляешь, как много ты сейчас сделала для Винил Скретч, — тихо проговорил человек, — Мы очень благодарны тебе. Но пока не говори ей. Я сам передам, когда мы будем готовы. А спасибо она тебе потом скажет лично. Договорились?

— Договорились, — улыбнулась Лира, у которой на сердце потеплело, — Ты тоже сделал для нас очень много.

Веселье продолжалось еще недолго. Пинки не давала всем заскучать до самого конца, но силы не были безграничны ни у кого.

Первыми сдались Меткоискатели, поочередно начав клевать носиками. Черили вскоре увела их в сторону спальни, несмотря на вялые протесты — и тоже, видимо, легла отдыхать, потому что в зал так и не вернулась.

Остальные пони также вскоре начали покидать вечеринку. Шайнинг Армор, благодушно улыбаясь, унес в поле телекинеза уснувшую за столом Твайлайт.

Лира никогда бы не подумала, что у Пинки Пай может кончиться энергия. Но под конец, когда оставшиеся пони в зале ненавязчиво запросили пощады, розовая пони спела «завершительную песенку», проводила всех до выхода… после чего просто рухнула на пол без сил. И ее нес в спальню уже Стивен.


Спальни для пони в усадьбе Стива были двухместные. Не потому что не хватало места — в огромном особняке можно было разместить сотню пони, и те не испытывали бы тесноты.

Но эквестрийские поняши — существа высокосоциальные, и нуждаются в общении. Даже в таком ненавязчивом, как болтовня перед сном.

Правда, в этот вечер все пони после устроенной Пинки Пай вечеринки валились с ног, и разошлись по комнатам раньше обычного.

Лира улыбнулась, вспомнив розовую пони, что неугомонным моторчиком прыгала по залу, не давая никому заскучать.

Мятная единорожка тряхнула гривой и сладко зевнула. Этот вечер вымотал всех: появление Рэрити, рассказ Скуталу, разудалая вечеринка… Все дела было решено отложить на завтра. Тем более, по крыше дома начал барабанить настоящий ливень, а налетевший штормовой ветер и вовсе отбил всякую охоту выползать на улицу.

Но все же, сперва следовало кое-что уточнить.

Копытце постучало в дверь комнаты, где поселили Джерри и Гайку. В ней уже была заботливо вырезана крошечная полукруглая дверца «для мышки», выглядящая совсем по-мультяшному. Довольно долго никто не отвечал, и Лира уже подумывала, что надо или уходить, или стучать снова. Но дверца приоткрылась, и на пороге появился Джерри в накинутом на плечи махровом халате по размеру.

— Лира?.. Слушай, сейчас… — мыш оглянулся в комнату, — не слишком подходящее время. Что-то случилось?

Единорожка немного смутилась.

— Прости, — сказала она, — Я на минутку. Просто хотела сказать, что знаю, откуда у Скуталу шрамы.

Мыш вздрогнул и запахнул халат поплотнее.

— Ты с ума сошла, расспрашивать ее о таком?! Я же просил!

Лира смущенно опустила мордочку.

— Прости, — сказала она, — это случайно получилось… Ты же видел, что у Стивена тоже живет Рейнбоу Дэш… Так вот, я решила сделать малышке сюрприз и привела Рейнбоу познакомиться…

Джерри выругался.

— Да, но я же не знала! — шмыгнула носом единорожка, — Но к счастью, все обошлось. Скуталу даже… обрадовалась в конце, когда встретила именно ту Рейнбоу, которую искала.

— Могу себе представить, что было, когда Скут рассказывала свою историю, — буркнул Джерри, — Она в порядке?

— Даже более чем, — Лира вновь подняла взгляд, — Скажи… это ведь ты ее спас тогда, да? Как?

Мыш не стал отпираться:

— Дело было зимой. Я залез в «Пони-Плей» погреться — безо всякой задней мысли, там просто была открыта форточка цокольного этажа. А потом увидел, как та психопатка с радужной гривой избивала Скут. Почти весь день, прерываясь только на то, чтобы куда-то ненадолго отойти. Как впоследствии оказалось — на арену, подраться. К вечеру ерзик и получила все свои шрамы. Она как-то потом рассказывала, что раньше были только копыта и ремень, а они хоть и оставляют следы, но не рассекают мясо до костей. И как только Скут осталась одна, я перегрыз ошейник. Но сложнее всего было даже не перегрызть, а вообще заставить ее двигаться — она обессилела и не хотела жить…

По спине и крупу жидким огнем разливается рвущая боль. По бокам стекает что-то горячее и липкое, а рядом лежат голубые и рыжие перышки… Рыжих больше.

Голос, прорывающийся сквозь черную пелену, принадлежит мультяшному мышу, стоящему на задних лапах.

— Давай, нам надо бежать! — различает Скуталу слова.

— Заче-ем… — безучастно лепечет она и удивляется, как хрипло звучит голос.

— Чтобы прекратить эти издевательства.

— Вся моя жизнь — издевательство, у-у-у-у… — стонет пегасенка, — Оставьте меня в покое все… Дайте сдо-о-охнуть…

Джерри стискивает зубы и с трудом приподнимает переднюю ногу Скуталу. Довести ребенка до нежелания жить — этого мыш не мог ни простить, ни принять.

В голове молнией проносится картинка: синий кот поднимает окровавленную морду и одними губами произносит: «Не бросай друзей в беде, Джерри».

Издав сдавленное рычение, мыш сдвигает одну ногу маленькой пони и идет ко второй.

— Что ты делаешь… — спрашивает Скуталу, приоткрыв глаз.

— Вытаскиваю тебя отсюда, — говорит Джерри, — Давай, поднимай свой ленивый круп и тащи его к окну!

— Ошейник…

Джерри перебивает:

— Нету больше. Давай, шевелись. Черт его знает, сколько еще у нас времени до прихода этой маньячки!

Пегасенка нетвердо встает на дрожащие ноги и ковыляет к столу Рейнбоу. Вспрыгивает на табурет, потом на сам стол — и с какой-то злорадной решимостью сталкивает на пол флаконы, инструменты и плюшевую игрушку Спитфаер. Еще прыжок — и пленница в шаге от свободы.

Мыш цепляется за гриву, свалявшуюся от пота и крови, и, стараясь не коснуться окровавленной спинки пони, ободряюще гладит рыжую шею.

— Давай, малышка, — шепчет он, на что кобылка только фыркает, — Еще немножко…

Скуталу, стоя на подоконнике, успевает краем уха услышать приглушенный дверью злобный голос Рейнбоу Дэш Вендар, вернувшейся подозрительно быстро:

— …Где там эта рыжая малявка? Хочу кого-нибудь пнуть!

Дожидаться ответа и тем более саму пегаску Скуталу не собирается. Морщась от боли, она расправляет куцые крылышки и прыгает вниз на сваленные под окнами мусорные мешки, чувствуя судорожно вцепившиеся в гриву лапки своего спасителя. Сейчас это не имеет никакого значения…

— Джерри, — прервала рассказ Лира, — Я хотела сказать тебе спасибо. Без тебя Скуталу бы пропала…

— На здоровье, — буркнул мыш, — это не могло потерпеть до завтра?

— Не могло, — твердо сказала единорожка и, наклонившись, поцеловала Джерри между ушей, — Ты спас ей не только жизнь. Подумать страшно, что могло получиться из Скут, если бы она выжила, оставшись пленницей.

Мыш встретился глазами с пони и сказал:

— Спокойной ночи, Лира Харстрингс.

С этими словами он закрыл дверь, а мятная единорожка направилась в комнату, которую временно делила с Бон-Бон. Прошлая соседка, Дитзи Ду, временно переехала к Черили, не слушая никаких возражений.

Конфетной пони не оставалось ничего, кроме как согласиться, и сейчас она ждала подругу, чтобы лечь, наконец, спать.

Хотя как знать, может, не сразу?

Хихикнув и покраснев, Лира направилась к себе. Бон-Бон пообещала, что обязательно дождется…

И хотя следующий день обещал быть весьма насыщенным, в душе поняши поднималось желание устроить какую-нибудь выходку, на которую так и не решилась в Эквестрии… Или в сериале?

«Впрочем, для меня никакой разницы», — подумала единорожка, с трепещущим сердцем открывая дверь спальни.


Наверху особняка, в рабочем кабинете Стивена Агилара, тоже состоялся разговор.

Виктор, разумеется, знал, что многие перестраивают классический кабинет в киберцентр. Стивен был как раз из таких. Панели мощных компьютеров мигали огнями со стены, вместо окна красовался панорамный экран, сейчас дававший живописный вид на Белый город. Очевидно, запись: на небе не было ни облачка, хотя Вик доподлинно знал, что снаружи бушует настоящий шторм.

Стивен Агилар, взмахом руки убравший с экранов все изображения, сел в крутящееся кресло, повернулся к Виктору и сказал:

— Вик. Когда у вас все закончится, пообещай, что приведешь Скуталу сюда.

Он жестом пригласил друга сесть напротив. Едва тот опустился за стол, из стены выехал дроид-официант с подносом кофе, но люди отмахнулись от него, и умная автоматика убрала робота обратно в нишу.

— Обещаю, — кивнул Виктор, — Лучшего дома для нее не найти… Ты ведь разрешишь остаться Джерри?

Стивен улыбнулся:

— Разумеется. Маленький мыш не объест нашу большую дружную семью.

Парень вдруг вспомнил о Гайке и уточнил:

— А два мыша? Если она захочет, конечно.

Стивен рассмеялся:

— Хоть десяток, — ответил он, но его лицо вдруг стало серьезным, — Вик, что бы вы ни решили делать с «Ключом», не рискуйте понапрасну. По крайней мере, жизнью жеребенка. Она и без того, похоже, пережила слишком много.

Виктор развел руками:

— Я бы с удовольствием оставил ее у тебя. Но ведь она ни за что не согласится.

— Насчет этого не волнуйся. Рейнбоу придумала, как ее удержать…

Стивен заметил, что Виктор задумался над каким-то вопросом, явно не решаясь задать его.

— Давай, спроси, — подбодрил Стив, вновь улыбнувшись, — Если это не слишком личное, отвечу честно.

— Скажи, что будет, если ты встретишь пони, которая у тебя уже… есть? Скажем, вторую Твайлайт Спаркл?

Брови Стивена удивленно поднялись.

— Какое это имеет значение? — спросил он.

— Все думают, что ты просто коллекционируешь пони.

— Это не так. Этим, Вик, занимается твой тезка с Норд-Сайд. Но надо и ему отдать должное — его пони предоставлены сами себе. За исключением тех моментов, когда он их демонстрирует. Не самая лучшая судьба для поняш, но и далеко не самая худшая.

— Ты говорил, у твоих пони тоже истории те еще.

Стивен кивнул:

— Кого-то бросили… Кого-то били и мучали, пока я не наткнулся на них и не выкупил у хозяина. Как это было с той же Грей Маус. Или с Рэрити. А насчет двойников… У меня была другая Рейнбоу Дэш. Ты же знаешь, это самая популярная модель. Их больше, чем кого-либо еще — и, стало быть, в отчаянном положении они также оказываются чаще всего.

— Была?

— Была. Ее кто-то избил и выкинул на улицу. Я ее обнаружил чуть живой и притащил в ближайшую больницу…

Вика пронзило пониманием случившегося дальше.

— Она скончалась у меня на руках, — сказал Стивен, — от внутренних повреждений. Не знаю, что за выродок так с ней обошелся, но пегаска выглядела так, будто ею выстрелили из пушки в стену. В госпитале мне оставалось только оплатить кремацию. Правда, именно там я встретил сестру Редхарт, которая согласилась поехать со мной. Как показал этот случай с Дэш, мне нужен был понячий медик на постоянной основе.

— И как тебе удается… — начал было Виктор, но Стивен перебил:

— Помнишь историю Сноудроп? Когда я остался один, то кутил напропалую, заставляя папаню вращаться в гробу наподобие вентилятора. Прогулял половину состояния, наверное. А потом — инсульт. В двадцать семь лет. Из-за выпивки, наркоты и прочего. К счастью, я смог себе позволить лечение нанитами, иначе сейчас бы тут не сидел. И вот, когда я возвращался из больницы, я встретил Сноудроп. Вот и подумал потом — а на что я трачу свою жизнь? Все эти деньги — мне стены ими обклеивать, что ли? Семьи у меня нет и вряд ли будет — не тот я человек, чтобы с другими людьми долго уживаться. После лечения у меня красная репродуктивная карта. Так называемые друзья… ну ты помнишь, я рассказывал. А вот с пони — получается… Так и зажили.

— Стивен, тебя все в клубе считают психом. Девятнадцать пони — кажется, ни у кого столько нет.

Стивен пожал плечами:

— Собака лает, караван идет. И недавно пони стало двадцать, если помнишь. А если останется Скуталу, будет двадцать одна.

— Почему тогда только двадцать? — спросил Виктор.

— Я не заказывал этих бедняг специально, как считают в клубе, для «коллекции». Мне просто иногда везет оказаться в нужном месте и в нужное время, чтобы спасти несчастных от их печальной доли.

— Не можешь пройти мимо?

— А ты бы смог, Вик? Ты знаешь, что такое «синдром Пинкамины», когда у Пинки случается сбой программы? Никому не пожелаешь заглянуть в глаза брошенной Пинки Пай…

Виктор вспомнил прыгучий розовый комочек, от которого рябило в глазах всю вечеринку, и спросил:

— Но ты заглянул?

— Да. Но ты не представляешь, чего стоило мне, а также еще пятерым пони, которые к тому времени жили у меня, вернуть в мир это жизнерадостное и вечно прыгающее существо, — Стивен покачал головой и продолжил: — Почему двадцать… Двадцать жизненных трагедий, частью которых мне приходится становиться, чтобы в этих цветных глазищах вновь загоралась жизнь. Чтобы уходили прочь отчаяние и боль… двадцать… Иногда я не знаю, надолго ли меня еще хватит. Но когда возвращаюсь сюда и вижу их… спокойных, играющих, смеющихся… Я понимаю, что все это — не зря. И я не могу, не имею права сломаться. Ради них. Но я тоже не железный и не вечный. Случись что со мной — и все эти пони снова окажутся в беде.

— Судя по всему, Скуталу тоже несладко пришлось.

— Когда я впервые увидел эту малышку, я понял, что она всю жизнь убегает от собственного страха. Она этого, конечно, не показывает. И ей сказочно повезло, что рядом оказался этот мыш. Сейчас, когда она встретила старых друзей и Рейнбоу Дэш, она смогла, наконец, взглянуть страху в лицо. К счастью, она еще в Эквестрии научилась это делать.

Виктор вздохнул и все же решился на вопрос, который постеснялся задать другу даже в сети:

— Давно хотел спросить. Почему пони, Стив? Почему не другие синтеты? Не люди? Не дети-сироты, например?

Но собеседнику явно не впервой приходилось отвечать на этот вопрос:

— Все дело в том, какими они были созданы изначально. Те же покемоны, которые сейчас на пике популярности, по сути, лишь немного умнее животных и, как правило, кроме десятка фраз, даже слов-то не знают. Неко-рабы и гуманоидные синтеты — это просто-напросто люди, со всеми вытекающими. А пони… Погляди на них, Вик. Величайшей подлостью было создать существ с наивным и невинным взглядом на мир, столь открытых и добрых, и бросить их в наше общество. Они такое заслужили в наименьшей степени, чем кто бы то ни было… Именно поэтому у меня и в мыслях не было заказывать себе синтетов или использовать их так, как это делают некоторые, с позволения сказать, люди. Но потом я наткнулся на Сноудроп, которая пыталась согреться в прогоревшем одеяле… остальное ты знаешь.

— Ты так и не сказал, почему именно они.

— А ты разве не почувствовал это? — Стивен подмигнул.

Виктор улыбнулся и развел руками.

Конечно же, он чувствовал. И конечно, друг об этом давно догадался.

— Теперь спрошу я, — сказал Стивен, — А что значит Лира для тебя лично? Прямо сейчас?

Вик вздохнул.

Положа руку на сердце, его самого очень волновал этот вопрос.

— Не отвечай, — добавил Стивен, видя замешательство парня, — А когда найдешь ответ, скажи об этом Лире, а не мне.


Утром дождь все еще хлестал по крыше особняка. По коридору в направлении лазарета шла Скуталу с Джерри, занявшим свое место в гриве. Рядом вышагивала Рейнбоу Дэш Агилар с заговорщицкой улыбкой на мордочке.

— …Вот ведь такая большая, а врачей боишься, — беззлобно подковырнула лазурная пегаска.

— Не боюсь я никого! — Скуталу воинственно расправила крылышки, — Мне просто неуютно. Меня… никогда раньше не смотрел доктор.

— Да, на свалке врачу неоткуда взяться, — подал голос сидящий на своем месте в гриве Джерри.

Пегасенка вместо прежних лохмотьев красовалась в синей спортивной форме с желтыми зигзагами. Цветá «Вондерболтс», разве что одежда была куда свободнее. Кепочка с эмблемой в виде эквестрийского солнца заняла место на голове и снова была повернута козырьком назад.

Рейнбоу Дэш понимающе улыбнулась.

— Не боись. Вельвет Ремеди — лучший понячий врач, которого я встречала. Уж я-то знаю. По себе.

Скуталу ничего не ответила, только нашла в себе силы натянуто улыбнуться. Ее до сих пор не покидало чувство тревоги при виде Рейнбоу. И хотя разум все понимал, но душевная рана пока еще была слишком глубока.

Джерри же по-отечески улыбнулся и потрепал рыжую пони по гриве. Он видел насквозь метания и страхи малышки, но здесь, сейчас, и то и другое постепенно отступало. Не в последнюю очередь, стараниями Рейнбоу Дэш Агилар, что всерьез решила взять Скуталу под крыло.

На кушетке рядом с входом они увидели спящую Свити Бель. Маленькая единорожка, очевидно, все же попыталась сбежать к сестре, но Вельвет Ремеди ее не пустила. Как результат – Свити решила взять лазарет в осаду, да так и задремала.

Рейнбоу Дэш только улыбнулась, когда Скуталу, сняв куртку, укрыла подругу. Та, слабо улыбнувшись во сне, завернулась в нагретую теплом пегасенки грубую одежду и снова провалилась в глубокий, спокойный сон.

Дверь кабинета мягко уехала в сторону, и первое, что бросилось в глаза — это лежащая в постели Рэрити. Единорожка лежала на спине, с ног до головы покрытая бинтами и подключенная к какому-то аппарату.

«Наверное, искусственное жизнеобеспечение», — предположила Скуталу.

Сама она таких машин никогда не видела: множество манипуляторов, каких-то трубок и экранов… В общем, непонятная штука.

Когда Рэйнбоу Дэш Вендар избивала малышку до полусмерти, Алекс ограничивался лишь припарками да бинтами. Те заживляли раны, но редко когда снимали боль.

От этих воспоминаний Скуталу в очередной раз пробрал озноб. Особенно при мысли о так называемом «массаже», после которого пегасенка чувствовала себя неимоверно грязной. Особенно если Алекс до того лапал Рейнбоу Дэш.

Вельвет Ремеди, убрав в карман халата квадратик медицинского сканера, спешно задвинула занавеску возле больничной койки Рэрити. Сердито посмотрела на Рэйнбоу Дэш и с нежностью — на Скуталу.

Как ей это удалось одновременно, одной Селестии известно.

— Рэйнбоу Дэш Агилар, ты как всегда не вовремя! — строго сказала доктор, — Мы договаривались на десять часов, а не на восемь.

— И тебе доброго утречка. Чем раньше тем лучше, а, Вельвет?

— Да уж, наглости тебе не занимать, это точно, — единорожка сделала неопределенный жест копытом, — Ладно, заходите, раз пришли. И ни слова Свити Бель о том, в каком состоянии находится Рэрити. Пинки Пай и так стоило немалых трудов сделать так, чтобы эта непоседа не прибегала сюда каждые десять минут и не интересовалась здоровьем своей сестры. Ей нужен покой и еще раз покой, пока восстановятся силы.

— Да, Пинки у нас молодец, — проговорила Рейнбоу с натянутой улыбкой, но судя по выражению мордочки, она имела ввиду нечто иное.

— А все благодаря тебе, Дэш.

Скуталу непонимающе смотрела то на единорожку, то на своего кумира, и тут ее осенило.

— Рэйнбоу Дэш, а мне казалось, тебе нравится Соарин! Или Эпплджек?

Шерстка лазурной пегаски на щеках стала красноватой, и явно не от гнева. Вельвет же приложила копыто ко рту, чтобы не рассмеяться.

— Скут, веди себя прилично! — велел Джерри, дернув сиреневую прядь.

— Уж и спросить нельзя, — надулась пегасенка, — Я вообще не знаю, зачем мне этот осмотр. Я прекрасно себя чувствую!

— Думаю, через день-другой можно будет позволить Свити увидеть сестру, — сказала тем временем Вельвет, — Скуталу, передашь ей?

— Обязательно!

Рейнбоу решила сменить тему:

— Вельвет, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?

— Конечно, — единорожка кивнула, — но я ничего не могу сказать без осмотра.

Скуталу невольно сделала шаг назад.

— Что вы задумали? — спросила она, переводя взгляд с одной пони на другую.

Рог Вельвет окутался сиянием, и дверь за спиной маленькой кобылки тихо закрылась.

— Ничего особенного, — успокоила Вельвет, — Позволь я тебя осмотрю, а потом Рейнбоу расскажет все. Обещаю, никаких уколов и прочего. Договорились?

— Ладно, — сказала Скуталу, опустив уши и опасливо покосившись на ширму, что скрывала койку Рэрити, — Что надо делать?

— Пока — просто раздевайся и ложись вон туда, — попросила доктор.

— Совсем раздеваться? — уточнила пегасенка.

— Кепку можешь оставить, — улыбнулась вороная единорожка, а Рейнбоу хихинула в копытце.

Сама она сегодня ограничилась тяжелым тренерским жилетом, в кармане которого виднелся секундомер.

К удивлению Джерри, пегасенка не стала протестовать, а послушно выпуталась из просторных футболки и шорт и залезла на смотровой стол. И кстати, бейсболку действительно не сняла.

На ранчо пони носили одежду только когда планировался поход в клуб или еще куда-то в общество людей. Или же из чисто практических соображений, как и в Эквестрии.

Скуталу же, одеваясь без повода в компании Меткоискателей, в последнее время чувствовала себя белой вороной, хотя ей никто и слова не говорил.

При виде шрамов, покрывающих рыжую шкурку, Вельвет Ремеди не сдержалась:

— Раздолби Селестия… — она перехватила недоуменные взгляды Рейнбоу и Скуталу, — Простите, вырвалось. Нахваталась от Литлпип. А я ведь так надеялась, что Эквестрия осталась позади…

Мордочка Скуталу стала еще удивленнее:

— Эквестрия же отличное место! Я надеюсь вернуться туда…

— Не для меня, — перебила Вельвет, и голос ее приобрел металлические нотки, — В моей Эквестрии — выжженная пустошь, полная жестокости, насилия и злобы. Когда я проходила через портал, то надеялась больше не увидеть шрамов на жеребятах, никогда… Что ж, зато не потребовалось привыкать. Пони из эквестрийского «Фоллаута» куда легче адаптируются к миру людей.

— Эта Литлпип, что работает у Мистера М, — сказала Скуталу, — тоже говорила, что Эквестрия превратилась в пустошь…

— Я имела в виду Литлпип из моих воспоминаний, — пояснила Вельвет, — а не эту дрянь, что работает на Мауса. Но да, она тоже имела в виду… Эквестрию будущего. Вероятного. Или, если угодно, просто воспоминания о мире древней книги, за давностью лет ставшей классикой.

Скуталу не решилась спрашивать дальше. Совсем не хотелось знать подробности о другой Эквестрии, совсем не похожей на привычную добрую сказку.

Когда Вельвет начала присоединять шлейфы к охватившему затылок пегасенки обручу нейропрограмматора, той снова стало не по себе, но возражать она не стала. В присутствии Джерри и Рейнбоу не хотелось показывать свой страх. Да и не так уж Скуталу и боялась, положа копыто на сердце…

Закончив приготовления, доктор стала водить над рыжей пони сканером. Мониторы ожили, какие-то данные побежали по экранам — слишком быстро, чтобы можно было прочитать.

— Так, соматика в пределах нормы, — сказала Вельвет через пару минут, — Некоторая нехватка витаминов, недоедание… но это мы поправим. Ничего такого страшного. Джерри, наверное, твоей заслугой можно считать отсутствие паразитов и болезней?

Мыш слегка смутился и сказал:

— Должен же был кто-то позаботиться об этом…

— Спасибо тебе… — единорожка кивнула мышу, и парящий в сиянии магии сканер продолжил выдавать какие-то данные, — Так, нервная система без нарушений, нейровосприимчивость приличная… Хорошо. Загружаем софт тогда.

— Что ты делаешь? — спросила любопытная кобылка.

Ответила ей Рейнбоу Дэш:

— Ну для начала тебе нужно перепрошить чип. Чтобы он и вправду стал зеленым. Для любых сканеров. Когда Лира проснется, доктор ей сделает то же самое.

— Для начала?

Мордочка Рейнбоу приобрела торжествующее выражение. Она, словно не замечая вопроса Скуталу, обратилась к Вельвет:

— Док, будь добра, как закончишь с меткой, загрузи малышке полетный нейродрайвер.

Скуталу подскочила:

— ЧТО?!

Рейнбоу пояснила:

— Я читала, что есть такая специальная штука, которая программируется через чип и позволяет мозгу управлять крыльями. Мелкая, ты сможешь летать… Не дергайся с обнимашками, присоски сорвешь! Потом поблагодаришь.

Со Скуталу разом слетело все спокойствие:

— Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! Ты самая крутая Рейнбоу Дэш из всех, что я видела!.. Самая настоящая!

В фиолетовых глазах стояли слезы радости, короткие крылышки трепетали в возбуждении.

Нет ничего прекраснее и желаннее, чем полет. Любой пегас это подтвердит.

В биослужбе БРТО можно было узнать, что модель «Скуталу» изначально всегда выпускалась с неактивными антигравитаторами, и нейродрайвер прилагался отдельно. Но сама пегасенка не могла о таком и подумать, а прежние хозяева посчитали, что делать живую игрушку ребенка летающей ни к чему.

То, что это глубоко ранило и без того несчастную поняшу, людей не интересовало.

Дэш снова слегка зарделась и мягко придержала на столе нервно завертевшуюся пегасенку.

Молчавший до сих пор Джерри сказал:

— Ну всё. Конец спокойной жизни. Теперь этот ерзик будет еще и летающим… А для меня такого модуля не предусмотрено? Нет? Ладно, все-таки стоило спросить.

— Должна ли я напомнить, что активация полетных программ и умение летать — это разные вещи? — спросила Вельвет, — Дэш, займись этим, когда мы закончим.

— О чем и речь, док. Пока Скуталу тут — буду ее учить, — Рейнбоу посмотрела в глаза маленькой пегаске и добавила: — Слышишь, малявка? Я буду учить тебя летать.

В горящих глазах Скуталу отражалось всё.

Предвкушение будущих полетов. Отступивший прочь радужный кошмар из прошлого. И восторг, беспредельный восторг при виде Рейнбоу Дэш. Такой, как в воспоминаниях о счастливой жизни. Той самой названой сестры, что когда-то взяла рыжую пегасенку под крыло. И теперь обещает научить летать…

Вельвет, молча улыбаясь, активировала нейропрограмматор. По экрану побежали две строки, показывающие процент загрузки…

Рейнбоу Дэш обняла Скуталу крылом и сказала:

— Сейчас закончим, и мы потренируемся немного. Погода нелетная, поэтому сегодня — в спортзале. Согласна?

— Да… — тихо проговорила Скуталу, все еще не веря своему счастью, — Да, да, да!

Крылышки снова затрепетали, но теперь маленькое тело неожиданно приподнялось над столом, и только крыло Дэш не позволило взлететь и удариться о нависающую аппаратуру.

— Тихо, малявка, не громи наш лазарет, — улыбнулась Рейнбоу, и взъерошила сиреневую гриву, — Вельвет, как там?..

— Девяносто процентов… Девяносто пять… Готово!

Окутавшись сиянием магии, присоски и обруч отлепились от пегасенки. Вельвет посмотрела в глаза Дэш, и та убрала крыло.

— Скуталу, одевайся, — велела тем временем доктор, небрежным движением сгоняя пациентку со стола, и та принялась суетливо натягивать одежду, — и будь поосторожнее. Рейнбоу, проследи за этим, обязательно…

Договаривала она уже исчезающим в дверях хвостам: радужному и сиреневому.

Оставшийся в лазарете Джерри запрыгнул на стол и сказал, заглядывая в глаза Вельвет:

— Док, спасибо. Я не знал, что Скут может летать, и старался отвлекать ее от этого. Мало ли, какие увечья успела нанести ей та, другая Рейнбоу… У мелкой же половины перьев не было, когда я ее нашел.

— Перья пегасов — это резонаторы антигравитационного поля, если подойти с научной точки зрения, — ответила Вельвет, — Но, к счастью, они отрастают. И даже сами выпадают и обновляются со временем.

— А как же драконы? — спросил мыш, — И вообще кожистые крылья?

Вельвет пожала плечами:

— Принципиальной разницы нет, много мелких резонаторов или пара больших. Грей Маус, к примеру, летает медленнее Дэш, но быстрее Флаттершай.

— Что ж, я рад, что обошлось, — сказал Джерри, но единорожка покачала головой:

— Меня больше беспокоили не крылья, а шрамы. На спине у пегасов куча нервных узлов и окончаний, и все это завязано с антигравами и между собой. Было бы страшно долго лечить повреждения этого. К счастью, почти обошлось.

— Почти? — спросил мыш и пояснил: — Насколько почти? Мне для общего развития. Чем все это вообще чревато?

Вельвет призадумалась, прежде чем ответить:

— Помимо осложнений с полетами?.. У пегасов, особенно кобылок, на спине и вокруг крыльев — масса чувствительных… особенно чувствительных мест. Смекаешь? У Скуталу могли возникнуть с этим проблемы. Позже, когда подрастет и встретит особенного пони…

— Кажется, я понял, — кивнул мыш, — Проклятье, я даже представить не мог.

— Ну, ну. Не волнуйся. Теперь твоя дочка в надежных копытах. Среди друзей. И под надежным медицинским присмотром.

Мыш уже открыл было рот для возражений, но потом передумал и только улыбнулся.

Вельвет, улыбнувшись в ответ, вдруг подхватила мыша кинетическим полем и усадила на стол.

— Сядь-ка тоже. Займемся и твоим чипом.

— Не волнуйся. Он у меня поврежден и, похоже, вообще не работает.

— Как так «поврежден»?

— Физически. Ножом. Так что…

Единорожка сделала резкий жест копытом, и в сиянии телекинетического поля вновь взлетел медицинский сканер.

— Тем больше причин взглянуть! — вскинулась она, — Там же выводы в спинной мозг! Да одному Дискорду известно, как ты после такого вообще жив остался… Посмотрим, что я смогу сделать.