Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 14. Политика и политики
Рэдфилд исследует деятельность эквестрийского посольства и нравы окружающей его Грифоньей Республики...
Рэдфилд посмотрел, как фарфоровая фигурка в виде довольного ёжика сочетается с настольной лампой с лазурным абажуром, и поменял предметы местами. Подумал ещё немного и поменял обратно. Не то, чтобы расположение вещей на тумбочке имело принципиальную значимость – он тянул время, распаковывал вещи так медленно, как только мог. Словно надеялся, что в следующую минуту жизнь предпримет резкий обратный поворот и он из эквестрийского посольства переместится в НИИ «Стэйблридж».
Единорог пребывал в дикой ярости на Краулинг Шейда, потому что прекрасно понимал два обстоятельства. Первое: только бэт-пони мог перераспределить шестизначные фонды научного центра, а секретарю, пусть даже досконально знавшему бухгалтерию НИИ, провернуть такой фокус не удалось бы. Второе: Шейд свалил все финансовые махинации на него и под этим сфабрикованным предлогом выставил ненавистного «бессменного секретаря» окончательно и бесповоротно. Объявил об этом совершенно не дипломатичным образом и не удержался от сентенций вроде «сомневаюсь, что вы теперь найдёте работу в Эквестрии». Рэдфилд оказался в положении брошенного катапультой булыжника: властные силы уже отправили его в полёт, и лишь от точки приземления зависело, останется ли от камушка хоть что-то.
В тонкую стенку постучал обитатель соседнего кабинета, оперативно позаботившийся о трудоустройстве Рэдфилда, обеспечивший ту самую «точку приземления». И даже собиравшийся найти для единорога с семьёй домик в Ивсфилде. Однако Рэдфилд сомневался, что Дэйли, и без того недовольной перипетиями в жизни мужа, понравится жить на трёх тесно застроенных островах в окружении грифонов. Так что семья Рэдфилда временно была расквартирована в Балтимэйре, утешая себя и родителей Дэйли тем, что теперь «главный жеребец в доме» получает двойной оклад.
— Как-то вы не очень шустры, Рэдфилд, – сказал пегас, который должен был подписывать чеки с этим окладом. – Не успели ещё освоиться?
— Всё очень быстро в жизни поменялось, – пожаловался секретарь, пытаясь рассмотреть, какую именно газету читает новый начальник. Оказалось, «Крылья правды».
— Тут у нас вообще каждый день что-то меняется, – хмыкнул Инцитат. – Приоритеты политиков – самая неустойчивая вещь после башни из тюков сена на эквестрийском родео. И это именно тот материал, с которым нам приходится работать. Но… ты ведь не из паникёров? Не отступишь сразу же при первых трудностях?
— Нет, я умею хранить самообладание, – гордо произнёс Рэдфилд, не понимая, что вообще в его поведении могло натолкнуть на мысли о паникёрстве.
Инцитат кивнул и при помощи газеты придвинул к краю стола чашку, формой напоминающую раскрывшийся бутон.
— Хорошо. Тогда сделай мне чаю.
— Простите? – Сознание Рэдфилда ещё не поспевало за скоростью изменения окружающих обстоятельств, хотя только что получило соответствующее предупреждение.
— Чаю, – повторил пегас. – Без сахара, воды на одну треть. Не горячий.
Магия единорога покорно подняла чашку и блюдце со стола, но не скрыла озадаченное выражение морды.
— Я ожидал каких-то серьёзных поручений, – признался Рэдфилд. – Имеющих решающее значение для Эквестрии. Для грифонов. Вы мне пару дней назад сказали, что отношения между Эквестрией и Республикой полны противоречий, и только мы, работая днями напролёт, способны их уладить.
— Угу. А ты, стало быть, готов ради своей страны выполнить самое отчаянное задание?
— Да.
— Несмотря на то, что при этом будешь рисковать собственной гривой?
— Да.
От избытка усердия единорог задрал подбородок, неосознанно уподобившись золотой фигурке, стоящей на книжной полке в кабинете посла.
— Отлично! – всплеснул копытами Инцитат. – Тогда иди и сделай мне чашку чая. Это самое ответственное поручение, которое я могу тебе сейчас дать. Мне в Нижние Гроты лететь через полчаса, а я ещё не пил с утра чай. У меня все переговоры из-за этого сорвутся…
— Я понял, сейчас всё сделаю.
Рэдфилд старался не замечать, как хихикают два охранника посольства, прикрывая рты потасканными гвардейскими накопытниками. Один из них догнал секретаря на маленькой кухоньке, забитой в самый угол дома.
— Ты не переживай, – усмехнулся гвардеец. – Он всех так поначалу строит. Любит это сильнее, чем овсяную кашу. Проверяет нервы и моральные принципы. Но это ненадолго. Скоро ты ему либо разонравишься, и он твоё присутствие замечать перестанет, либо вы подружитесь, так что и послу будет не тяжко тебе чашку чаю принести.
— Ясно. Спасибо.
Пегас-охранник собрался уходить, но вспомнил об одном важном деле и повернулся к секретарю.
— Да, меня и моего напарника тоже обеспечь чаем!
Просьбу он подкрепил взглядом, говорившим, что это вовсе не шуточное пожелание, да и не просьба, а нечто уровнем выше. Рэдфилд вздохнул, поставил мысленную галочку на «пересмотреть свои последние жизненные решения» и долил воды в чайник.
* * *
Дорога в Нижние Гроты была одинаково опасна для крылатых и бескрылых. Первым требовалось предельно точно держаться между водой и низкими пещерными сводами, отплёвываясь от высокого прибоя. Вторые проверяли себя на выносливость и тренировали навыки альпинизма, спускаясь по серпантину над самыми волнами. И те, и другие в конечном счёте попадали в выложенные камнями склизкие туннели, никогда не видевшие солнечного света, но насмотревшиеся на тонны разнообразных морепродуктов, которые отсюда поднимались наверх, к столам зажиточных ивсфилдцев.
Однако обитали под городом не только рыбаки. Через пещеры внутрь проходили баркасы и баржи, на которых поставлялись товары из шести прочих округов и даже из Эквестрии. В наземной части Ивсфилда были и свой порт привоза, и свои торговые лавки, но любой вельможа, искавший уникальный или не самый законный товар, спускался туда, где скалы соседствовали с морем. Посетить это место решил и посол Эквестрии, причём делал это, по его словам, ради встречи с «восьмым претором Республики».
Пегас и единорог встретились на узкой каменистой дорожке, где сходились оба пути в подземные кварталы. Она шла вдоль стен, в которых тускло мерцали вкрапления полудрагоценных камней. Инцитату пришлось ждать своего секретаря, старавшегося аккуратно спускаться по тропе над морем, и посол коротал время, изучая старые и новые царапины и сколы, испещрявшие стену. Такие отметины оставляли совсем отчаявшиеся бедняки, пытавшиеся добыть себе псевдосамоцветы, чтобы выдать их за подлинные. Свежие царапины свидетельствовали, что даже в современном Ивсфилде достаток не был всеобщим достоянием.
— Ты ведь, вроде, единорог, – недовольным тоном заметил Инцитат. – Неужели твоя магия не может заставить тебя двигаться быстрее?
— Моя магия имеет свои пределы, – в тон новому начальнику ответил Рэдфилд. – Мне сил не хватит, чтобы переместиться через весь остров.
— Ну так тренируй свою магию. Потому что в Ивсфилде куча мест, куда я тебя могу послать, и куда ты пешком не попадёшь. – Пегас мотнул головой, указывая на рыбацкую хибару, увешанную сетями, баграми, крючьями и прочей характерной атрибутикой. – Ладно, идём. Нам сюда.
На пороге каменной лачуги сидел одинокий грифон, который что-то неспешно мастерил, вытягивая из катушки леску. Инцитат уверенно отвлёк его от не сильно продуктивного занятия.
— Мне надо видеть Трёхпалого, – уверенно произнёс пегас.
Коренастый грифон посмотрел на посла. Потом на Рэдфилда. Довольно долго и пристально таращился на его рог. Потом отложил своё «вязание» и поднялся. Одним лёгким движением молчаливый труженик открепил какой-то зацеп на сети, висевшей рядом с лачугой. Рыбацкий инвентарь под тяжестью собственного веса сполз по наклонной верёвке вниз, открыв узкую трещину в горной породе. Настолько узкую, что Рэдфилд засомневался, сумеет ли не отличающийся излишней худощавостью эквестрийский посол протиснуться.
Впрочем, потайной путь сквозь скалу и его страж оказались не единственными испытаниями на пути к освещённому факелами домику, буквально построенному на костях. В пещере, куда чисто теоретически можно было прилететь при полном отливе, лишь слегка замочив лапы, с древних времён остались окаменелые рёбра какого-то гигантского существа. Кто-то не побоялся превратить их в дом, соединив тканью, укрепив досками и украсив лампадами. Посол, взмахнув крыльями, перенёс себя на крыльцо этого необычного дома и опять с нетерпением ждал, пока ассистент осилит путь по выступающим из воды камешкам.
Грифон, который обустроил себе такое жилище и пустил в него гостей, произвёл на Рэдфилда отталкивающее впечатление. Его голова выглядела так, словно её как следует придавили, на теле можно было насчитать с десяток участков, где шерсть или перья практически отсутствовали из-за шрамов. И, полностью оправдывая свою кличку, грифон имел три пальца на левой передней лапе. На месте четвёртого, самого маленького, остался лишь короткий обрубок, как напоминание о давней жестокости. Хотя внешность хозяина дома и так не располагала к доверию, Рэдфилд вспомнил о вычитанных в местной прессе подробностях биографии того, кого называли «восьмым претором».
— Это ведь Гиир Трёхпалый, – шепнул секретарь Инцитату. – Самый разыскиваемый преступник Республики.
— Да что ты говоришь? – притворно удивился пегас, проходя мимо подвешенной ловушки, которая превращала нежеланных гостей в дырявых нежеланных гостей. – Слышишь, Гиир, тебя разыскивают за преступления.
— Ох ты! Вот это новость! – в тон ему отозвался грифон. Очевидно, что с Инцитатом он мог вести разговор любого рода. А вот на появление секретаря отреагировал, вскинув серый подбородок и подёргав хвостом. – Что за новую морду ты привёл?
Грифон уселся на выдолбленный в окаменелых костях диван, на который для мягкости накинули плетёное покрывало. Внешне он выглядел спокойным и даже расслабленным, однако, как полагал Рэдфилд, такой грифон всегда держит где-то под лапой оружие, замаскированное под предмет обстановки.
— Мой новый секретарь, Рэдфилд, – пояснил пегас, подталкивая поближе стол, сделанный из спрессованной деревянной стружки. Несмотря на внешние габариты, этот предмет мебели оказался лёгким и прочным – единорога с его магическими способностями просить о помощи Инцитат не стал.
— Я и к старому-то не привык, – заметил грифон. – Что с ним случилось?
— Лёгкие подвели. Местный климат стал опасным для его жизни.
— Ну, ты-то держишься, я смотрю.
— А куда ж я денусь? Кто, кроме меня, объяснит дуракам-преторам, насколько они дураки.
— Он? – Хозяин дома кивнул на секретаря, которого двое давних знакомых оставили стоять у входной двери.
— Ему ещё расти и расти. Он даже с заваркой чая пока не очень справляется.
— Как, ты говоришь, его?..
— Рэдфилд.
— Хм. Рэдфилд – хорошее имя для этих краёв.
Единорог молча принял комплимент. Он уже успел ознакомиться с традицией грифонов давать птенцами имена, которые в качестве первой буквы выбирали одну из содержащихся в имени «Грифн». Хотя иные источники утверждали, что традиция эта ещё древнее и отношения к основателю Республики не имеет. Впрочем, приверженцы любой из версий охотно шутили над обитателями Грифонстоуна, считая, что те бедны настолько, что из пяти изначальных букв могут позволить себе только одну «Г».
— И чего ради вы с Рэдфилдом сегодня явились? – потянувшись, спросил Гиир.
— Пришло время обговорить новые поставки. И отчитаться за старые.
— Эх, да. Как же без этого? Друг мой, затрагивая эту тему… – Гиир снял с каменной полки тонкую книгу, больше похожую на тетрадь, попутно случайно зацепив вторую, в чёрной обложке. Грифон был слишком увлечён тем, что водил когтём по страницам с личными записями, чтобы поднимать упавший фолиант. – В этом месяце я недополучил очень много груза. Патрули на западной границе теперь летают вдвое чаще, посему мне приходится платить большему количеству глаз, чтобы те вовремя закрывались. Иначе мне придётся везти всё через Грифонстоун, а это меня без перьев оставит.
— Это не моя проблема, – жёстко парировал Инцитат.
— Но они из-за возни Эквестрии так разлетались. А ты посол Эквестрии.
— А ещё я договаривался на четверть от изначальной стоимости ввезённых товаров. И по моему распоряжению ты получил в портах Эквестрии все нужные грузы. То, что ты чего-то недовёз, меня не касается, потому что мы чётко оговаривали, что убытки или прибыль влияют на твою долю в семьдесят пять процентов. А я свою получаю железно, даже если из твоего кармана.
— Дружище, ну давай будем мыслить здраво? Я потерял слишком много, и это повлияет на подготовку к следующим вояжам. Вот если бы ты слегка поступился деньгами и согласился на двадцать процентов от стоимости, я бы всё устроил, и мы бы потом вернулись к обычному соотношению.
— Я получаю двадцать пять, или ищи себе другого эквестрийского посла, – не менял выражения морды Инцитат.
По мере развития разговора Рэдфилд сообразил, что рядом с ним обсуждаются подробности того, что называется незаконной деятельностью, что главный представитель народа пони в Республике, ничуть не стесняясь, курирует подпольную торговлю, то есть контрабанду. Секретарь в данный момент поддерживал начальника, понимая, что, единожды уступив грифону в торге, становишься рабом его прихотей.
— И ты меня хочешь без перьев оставить, – разочарованно произнёс Гиир.
— Новые отрастут. Тем более что у меня в планах заказ на товар, который ты сможешь сбыть втридорога.
— Опять какое-нибудь эксклюзивное ягодное пойло?
— Не угадал, – расплылся в самодовольной ухмылке Инцитат. – С недавних пор Грифонстоун начал закупать в Эквестрии разрыхлитель для теста…
Гиир Трёхпалый вопросительно поднял бровь.
— Зная логику поведения преторов республики и окружающего их бомонда, – продолжил пегас, – предположу, что при всём презрении, которое они испытывают к Грифонстоуну, они удавятся за те хорошие вещи, которые там есть. Потому что это же дикий шик – получить что-то как в непризнанном анклаве.
Рэдфилд по движению крыльев и хвоста грифона видел, что Гиир в голове складывает, вычитает, умножает и подбивает конечный итог в понятную порядковую шкалу.
— У меня сомнения…
— Столько лет общаемся, а сомнения у тебя только сейчас?
— Я не вполне уверен, что товар будет пользоваться спросом. В конце концов, наши кулинары вполне неплохо обращаются с тестом, а десерты у нас не так уж популярны.
— Ты не учитываешь политический эффект.
— Я учитываю предпочтения своих клиентов.
— А кто у вас клиенты? – рискнул задать вопрос Рэдфилд. И сразу же пожалел, что открыл рот, так как и Гиир, и Инцитат расхохотались.
— Я с твоим послом пять лет веду дела, – отсмеявшись, сообщил грифон. – Ни одного имени ему не назвал. Но тебе, конечно, всё сообщу. Вот они! – Гиир постучал пальцем по листам учётной книжки и жестом велел Рэдфилду подойти. – Можешь на них посмотреть.
Единорог несмело подошёл к столику и заглянул в записи. В них оказалось на порядок больше цифр, чем он ожидал увидеть. Каждая строка содержала числовую последовательность вроде «112-58-8, 247-132-13, 507-2-6, 147-310-4, 155-25-8, 336-429-1…» Понять, что из этого к чему относилось, было решительно невозможно.
— Читай, Рэдфилд, набирайся знаний. Как видишь, ничего не скрываю от твоего любопытства, – издевательским тоном заявил грифон и только теперь занялся упавшей книгой. – О! А вот это терять нельзя. – Какой-то справочник траурного оформления занял отведённое ему место. – Единственная книга, которая настроение мне поднимает.
— А что это? – поинтересовался единорог, продолжая изучать зашифрованные записи.
— Событийная книга за тысяча тринадцатый год, – поведал Гиир. – Со списком всех грифонов Республики, которые вылупились из яиц, обзавелись парой, достигли чего-то значимого или отправились на Великое Небо. Храня сведения о них, мы чтим их заслуги и память.
— И чью память чтите вы? – спросил Рэдфилд.
В ответ грифон повернул лапу так, чтобы пони мог внимательно изучить отсутствующий палец.
— В этой книге на двадцать третьей странице есть запись о преторе, решившем, что он вправе наказать птенца, пытавшегося полакомиться ягодами в его роще. Решившем, что его желания выше законов Республики. Решившем, что его наказание будет куда действеннее. Он был могущественным и влиятельным, никто ему возразить не осмелился. Но он ошибся, посчитав, что отвадил птенца от дурных поступков. На самом деле он заставил того стать осторожнее, незаметнее, приобрести собственное влияние и могущество. А в тысяча тринадцатом году с этим досточтимым претором произошёл неожиданный несчастный случай, и в Событийной книге появилась соответствующая строчка. Я ответил на твой вопрос?
— М-м-м… да, – по-новому посмотрел на чёрную обложку Рэдфилд.
— Отлично, – Гиир моментально скинул маску добродушия, – теперь отойди и затихни.
— Итак, отдавай мою долю от прошлых вояжей, – произнёс Инцитат так, будто с нетерпением ждал возможности произнести эту фразу. – Условимся о такой же доле на этот раз. И включим пару ящиков разрыхлителя в погрузочные листы.
На секунду показалось, что потрёпанный жизнью грифон начнёт торговаться и ставить свои условия. Но, видимо, вопросы Рэдфилда и необходимость отвечать на них выбили его из колеи. Гиир просто протянул увечную лапу, чтобы закрепить условия неофициальной и очевидно, не подлежащей протоколированию сделки между Эквестрией и Грифоньей Республикой.
— Две минуты, и листы будут готовы, – приоткрылся клюв «восьмого претора».
Грифону действительно понадобилось совсем немного времени, чтобы черкнуть что-то в припасённых внутри плетёной спинки дивана свитках. Инцитат внимательно следил, что делает его друг и торговый партнёр, попутно просматривая уже написанные пункты.
Рэдфилд посвятил свободную минутку изучению системы освещения в доме. Несколько ламп, внутри которых горел огонь и плескалась жидкость, Гиир развесил на определённом удалении и скрепил мотками лески. Таким образом, освещение по воле Трёхпалого стало ещё одной ловушкой, которая, учитывая число вещей из соломы и прессованной стружки, непременно спалила бы всё имущество разыскиваемого контрабандиста. Единственное, что хотел узнать секретарь – не приходило ли Гииру в голову, что пожар в его доме, скорее всего, возникнет без желания хозяина.
— Первые лодки я отправлю на Тенистую Верфь. В Филлидельфию, – произнёс грифон, указывая визитёрам на дверь. – Капитан сообщит, где я планирую забрать следующую партию. Твою часть выручки за последние перевозки получишь нашим обычным способом.
— Действительно, с деньгами лучше не оригинальничать, – улыбнулся Инцитат. – Что ж, Гиир, с тобой приятно иметь дело.
* * *
Бумаги с перечислением товаров, изложенным на общепонятном языке, Инцитат оперативно скрутил в тонкую трубку, которую спрятал во внутренний карман делового костюма.
— Итак… – начал он, когда неприятности обратного перехода через мелкое подземное озерцо были решены. – Ты не одобряешь мои знакомства?
— Я этого не говорил, – моментально ответил Рэдфилд.
— Твоё недовольство я по трепету ноздрей вижу. Пойми, парень, твои твёрдые эквестрийские принципы здесь не работают. Здесь нужно встраиваться в мир грифонов, совершать поступки, нормальные для грифонов. За своего тебя, конечно, никогда не примут, но ты всегда сможешь вызвать у них уважение.
— То есть торговать из-под полы чем-то – это способ снискать уважение?
Инцитат поддел копытом гальку, подержал её на весу и запустил в пещерное озеро, вызвав тихий всплеск. Результатом почему-то остался недоволен, даже ускорил шаг.
— Это, мой неопытный заварщик чая, способ контролировать чужие интересы и желания. Контролируя поставки товаров, я могу расположить к себе кого-то. Если понадобится, я всё разузнаю, выясню, кто от каких поставок зависит.
— Ага! – Рэдфилд выставил ногу, мешая послу Эквестрии пролезть через трещину в скалах обратно в Нижние Гроты. – Это не так сложно устроить. Мне нужно добыть экземпляр Событийной книги за тысяча тринадцатый год. И минут двадцать побыть наедине с тетрадочкой Гиира.
Морда фиолетового пегаса приобрела выражение симпатии. Практически такую же похвалу секретарь получил, когда рассказывал о надеваемых на зверей браслетах. Но в этот раз в мимике проскальзывала крупица интереса.
— Что ты понял? – серьёзным тоном спросил Инцитат. Как эксперт эксперта.
— Записи Гиира представляют собой последовательности из трёх чисел. Моя догадка состоит в том, что это номер страницы, слова и буквы в слове. Я так считаю потому, что из тех сочетаний, что Гиир позволил мне увидеть, последнее число нигде не превышало двадцати. Настолько короткими являются отпечатанные на бумаге слова. Опять же, число слов на странице не может превышать пятисот, исходя из стандартов издательства «Джи-Джи-Эм», то есть шрифта, интервала, правил переноса. Поэтому, когда я заметил, что второе число в каждом сочетании имеет диапазон от одного до пятисот, я предположил, что это маркировка слова. Наконец, первое из чисел в любой комбинации может достигать шестисот. То есть за основу Гиир взял книгу с большим количеством страниц, на каждой из которых гарантированно есть слова и цифры, поскольку суммы выручки он тоже пишет сочетаниями. Идеально подходит по объёму и содержит имена и годы жизни Событийная книга, про которую ваш друг и посредник поведал столь душещипательную историю. Не знаю, насколько она правдива, но этот увесистый том он держит при себе совсем по другой причине – чтобы шифровать записи от любопытных посетителей. Это, – Рэдфилд запнулся после длинного монолога, – конечно, всего лишь предположение. Но я запомнил недлинную цепочку цифр, так что догадку можно проверить.
— Ха! – Инцитат позволил себе скрипучий смешок. – Шейд круглый дурак, раз выгнал такую интересно думающую голову. Значит, так. – Пегас с лавровыми ветвями на кьютимарке придвинулся ближе к серому единорогу. – Я обеспечу тебе Событийную книгу нужного года. И придумаю, как оторвать наседку от тетрадки. А ты уж добудь мне из его нумерологии какую-нибудь шокирующую правду.
— Для чего?
Посол наклонил голову, выражая, что не ожидал услышать от собеседника столь наивного вопроса.
— Чтобы были деньги и средства влияния.
— А без денег совсем никак?
Наклон головы повторился, но теперь угол стал чуть ли не травмоопасным для пегасьей шеи.
— Да. Грифоны признают золото и силу. Дружба, взаимопомощь, честное обещание – они долго будут смеяться над этими словами. До меня здесь трудились два посла, которые вели себя принципиально и строго по эквестрийским нормам. В результате сейчас половина Совета готова кинуться воевать с Эквестрией, а вторая против, но не из-за наших аргументов, а по своим личным причинам. Друзей-грифонов, вроде Фэрриера, осталось считанное количество, и сейчас мне приходится покупать, именно покупать, новых.
— Не ожидал, что в Республике всё так запущено.
— Ладно, – отмахнулся Инцитат. – Не будем о грустном. Сейчас мы в игре и даже не с худшими результатами. Так что можно отметить…
Пегас замедлил свой полёт у входа в ресторанчик, который отличался от остальных зданий разве что наличием плотно прибитых коваными гвоздями столиков. Столики не имели ни солонок ни скатертей, точно так же отсутствовали и посетители. Однако каким-то удивительным образом ресторанчик демонстрировал наличие доходов: хозяйка запирала его аж на две мощные двери, препятствующие выносу всего более-менее ценного.
Поглядев на зеленоватый потолок, на отсыревшие ковры на стенах и перекошенные, с выступающими углами и рёбрами булыжники пола, Рэдфилд решил, что скорее проведёт день на голодной диете, чем отведает местное фирменное блюдо. Однако Инцитат, прекрасно ориентировавшийся в полутьме ресторана, придерживался другого мнения. Он поцокал к грифоне, составлявшей из тарелок различной глубины несколько башенок. Рэдфилду её движения показались странными – неспешными и неуверенными, – и он скоро понял причину. Оба глаза грифины не могли что-либо увидеть из-за белых болезненных пятен, так что появление гостей она определяла по слуху. Шум перьев и копыт, похоже, выдавал посла Эквестрии с головой.
— Инцитат, ты, никак, опять по подземельям таскаешься? – растягивая звуки «а», спросила хозяйка ресторана.
— Ты же знаешь, Иринис, я жить не могу без твоей сено-хвойной закуски, – расплылся в улыбке пегас. Стульев и подставок для него в ресторане не запасли, столики сделали так, чтобы грифоны становились на задние лапы, что для пони представляло неудобство. Так что, как подумал Рэдфилд, закуска должна была быть неимоверно вкусна, чтобы кто-то с копытами вернулся за новой порцией.
— Ты ж с неё растолстеешь, – причитала Иринис, нащупывая пальцами различавшиеся по форме ручки дверец шкафов и кладовок.
— Куда ж мне ещё-то толстеть? – хохотнул Инцитат. Секретарь считанные дни провёл рядом с пегасом, но с уверенностью мог сказать, что сейчас он говорил самым добродушным и приятным, максимально далёким от делового тоном, который легко перешёл в серьёзный и начальственный: – Рэдфилд, ты не топчись на пороге. А то подумают, что ты рекламная вывеска.
— У-у-у. Кто у нас такой Рэдфилд? И что он будет? – прозвучало с лестницы в погреб.
— Нет, спасибо. Мне ничего не надо, – поспешно ответил секретарь. Подозревая, что предстоит долгое ожидание, он остановился возле первого свободного столика, достал листок бумаги и карандаш и записал вереницу цифр, подсмотренную в тетрадке у Гиира Трёхпалого.
— Рэдфилд у меня новый секретарь, – рассказывал в это время Инцитат. – Пока ещё не освоился, нежничает и привередничает. Я думаю, до твоей лучшей стряпни он ещё не дорос… А вот чаю две чашки сделай. Пусть хоть попробует, что такое настоящий чай.
«Да когда ж ты забудешь уже про этот чай?» – беззвучно прошептал Рэдфилд. Он всё сильнее убеждался, что определённые моменты сегодняшнего дня рискуют поломать ему всю будущую карьеру.
— Кстати, Иринис. – От внимания посла не укрылось, чем занят его новый подчинённый. – У тебя по случаю нет Событийной книги за тысяча тринадцатый год?
Рэдфилд приготовился намекнуть, что у слепой грифины про книгу спрашивать – полная глупость, но Инцитат, кажется, предельно точно знал, к кому и за чем обращается.
— У Иномы, вродь, была, – ответила Иринис, когтями перебирая мелкие куски сена и зелёные хвойные иглы. Рэдфилд поставил этому заведению очередной мысленный минус, а Инцитат по традиции никак на местные порядки не отреагировал. – Погоди, Инцитат, сейчас я внучка кликну, чтобы сбегал. Рекрит! Рекрит! Сюда иди!
— Чего, ба? – высунулся из боковой двери вихрастый грифон, ещё не распрощавшийся с внешними признаками птенцов своего вида.
— Сходи к Иноме, принеси Событийную книгу за тринадцатый год, – настойчивым тоном сказала Иринис.
— Ладно, – без малейшего энтузиазма ответил Рекрит. Бросая косые взгляды на стоявших за столиками пони, он неторопливо прошёл через заведение и скрылся снаружи в пещерных туннелях.
— Хороший он у меня, – заметила Иринис. – Исполнительный. Даже не ругается почти. Только вот вьётся вокруг тех пустоклюев. Ох, беды б не вышло!
— Что, «Свободный полёт» и здесь появился?
— А! – махнула лапой грифина. – Он как плесень. Везде появляется. – Осторожно обходя столики, Иринис понесла тарелку с сомнительного вида закуской эквестрийскому послу. – Чем ухода меньше, тем пышнее цветёт. Свояк мой говорит, что их на Сплетённых островах всего больше. А на северо-западе Гардиан из гнезда Грифна повывел их всех.
Слушающему краем уха Рэдфилду приходилось бороться с кучей архаизмов, которыми сыпала Иринис. Очевидно, что в языке низшего сословия столицу Ивсфилд ещё именовали по островам, на которых она была возведена, а принадлежность к великим предкам заранее ставили собеседнику в плюс.
— Плесень, как ты знаешь, буйно растёт, если её подкармливать, – закончила свою мысль Иринис. Попутно она закончила сервировать стол одинокому гостю. Поставила две глиняных чаши с чаем, причём та, что находилась на краю, очевидно, предназначалась Рэдфилду.
— Хочешь сказать, – уцепился за мысль старухи Инцитат, – кто-то с деньгами поддерживает «Свободный полёт»?
— Ничего я не хочу сказать, – уклончиво ответила та. – Я просто слепая торговка из подземелий под островами. Ничего не знаю, окромя мимо пролетающих сплетен.
— И что же говорит деверь твоей двоюродной тётки? – с усмешкой спросил Инцитат.
— Вроде, видел кто-то, что главные безобразники за обе щёки уплетают военные продуктовые пайки.
Рэдфилд поперхнулся напитком. Не потому, что новости оказались столь уж шокирующими. Просто местный чай оказался невероятно горьким – секретарь его едва не выплюнул. И был более чем уверен, что ни один из прежних начальников присутствие подобного пойла на своём столе не одобрил бы.
— Те пайки, что официально ввёл и утвердил командующий Фэрриер?
— На хруст и цвет, как говорят, именно что те самые. Стащили, поди, откуда-нибудь с армейского склада. Или может статься, что не стащили.
— Если бы стащили, – рассуждал Инцитат, – то в газетах писали бы о пропаже продовольственных запасов. Раз не пишут, значит, вынесли тихо, и кто-то из высшего командования прикрыл всё дело своим крылом. Хм-м… Зараза! Военные и «Свободный полёт» – это дрянное сочетание.
— Что у тех дурь в головах, что у этих. Всё лишь бы когтями помахать да прикинуться героями. – вздохнула Иринис, улавливая на слух, с каким аппетитом обедает эквестрийский посол.
Отправленный за книжкой Рекрит вернулся и обозначил своё возвращение кашлем.
— Отдай гостям-пони книжечку, – попросила внука Иринис.
Рэдфилд ускорил события, магией выхватив книгу в чёрной обложке. Молодой грифон отшатнулся, отреагировав в стиле, привычном для неколдующих существ. Секретарь на его удивление внимания не обратил, а сразу же стал листать увесистый том, отыскивая страницу с номером сто двенадцать и восьмую букву в пятьдесят восьмом слове.
— Пробовал я, кстати, те военные пайки, – рассказывал Инцитат. – Гадость редкостная. Словно из еды вытащили весь вкус, запах и приятный вид. Лучше бы рядовым воинам что-нибудь с твоей кухни принесли.
— Ха-ха, – прокомментировала замечание пегаса Иринис. – Так главный выдумщик всех этих единых харчей, Фэрриер из гнезда Флоронга, по молодости часто ко мне в забегаловку заглядывал. Хвастался боевыми походами Пустынного легиона. А потом до высших чинов дослужился. Тогда уж ему зазорно стало среди нищеты трапезничать. Теперь он в наивысшем обществе, как мне кузина подруги рассказывала, на званых ужинах клюёт свои же придуманные пайки и ничего больше есть не хочет.
— Даже двойка летает порознь, – ответил фразеологизмом о различии во вкусах Инцитат.
Наблюдая, как посол сочетает неприятную на вид закуску с кошмарным на вкус чаем, Рэдфилд ощутил собственный голод. Чтобы отвлечься от него, единорог сосредоточился на последних буквах шифрованной записи. К моменту, когда карандаш закончил скользить по бумаге, секретарь увидел местами понятный текст:
«ГлорингРЗВ48»
Рэдфилд подошёл к закончившему трапезу послу и показал ему достигнутый результат. Инцитат нахмурился, но кивнул. Расшифрованную запись он прокомментировал прямо в присутствии Иринис, очевидно, желая подкинуть ей несколько новых сплетен взамен услышанных.
— Имя знаю. Это второй помощник претора Регримма. «РЗВ», скорее всего, розовое вино, оно сейчас в дефиците. 48 монет? Как раз перьев выходит на две бутылки.
— Мы идём в верном направлении?
— Да, но дорога длинная. – Посол стукнул кончиками копыт по столу и расправил крылья. – Ладно, теперь у меня на очереди посещение «Любовного гнёздышка». Ты со мной?
— Куда? – машинально переспросил Рэдфилд, хотя его тренированная память мгновенно предоставила полученные ранее необходимые сведения, при первом прочтении вогнавшие единорога в краску.
— Да я смотрю, ты совсем неподготовленный приехал! – сказал Инцитат. – Не знать про такое чудесное место как «Любовное гнёздышко». Про светлую обитель, где одинокие грифоны находят любовь и ласку в объятиях умелых грифин… Иринис, спасибо, было вкусно как всегда, – без пауз сменил тему пегас, отвешивая хозяйке ресторана поклон, который та вряд ли могла увидеть.
— Инцитат, я тебя в любой день рада здесь слышать.
Пегас с хорошо различимым звоном положил на стол неназванное количество монет, которыми оплатил свой обед и две чашки с чаем, пусть даже одна из них и осталась практически нетронутой. Книгу Рэдфилд, повинуясь жесту начальника, вернул в когти молодого грифона. Тот изучил предмет подозрительным взглядом, словно ожидая увидеть трещины и ожоги от магического поля.
* * *
— Нет, я знаю, что такое «Любовное гнёздышко», – топнул копытом единорог, вынося конфликт интересов в пещерные коридоры. – Я просто не ожидал, что вы позовёте меня в такое место. Мне там делать нечего.
— А что так?
— У меня жена есть?
— И что?
Рэдфилд смерил посла неприязненным взглядом, будучи не вполне уверенным, чем являются его слова – искренним непониманием, вызванным изменением морали ввиду долгого «огрифонивания», или неудачной шуткой.
— Мне ласк и объятий моей жены достаточно, – наконец сформулировался приемлемо нейтральный ответ.
— Хе. Это ты по незнанию… – иронизировал Инцитат, летя чуть впереди единорога. – Ты даже не представляешь, насколько когти грифин превосходят любое копыто.
Рэдфилд едва не применил магию, чтобы искупать начальство в проточной воде подземных пещер, но вовремя вспомнил слова охранника посольства про «испытание моральной стойкости» и сообразил, что призывы посла на полную серьёзность не претендовали.
— Я бы предпочёл вернуться в посольство, – сообщил Рэдфилд, глядя на начало тропинки, ведущей из пещер к улицам Ивсфилда.
— Как тебе угодно, – кивнул Инцитат. – Только запомни на будущее: лишь полный дурак считает, что можно изменить решение преторов в зале Совета. Там они неприступны и тверды в своих убеждениях. Их надо соблазнять идеями и красивыми словами в месте, куда они приходят, готовые к соблазнению...
— Боюсь, эту вашу точку зрения я разделить не готов.
— Я по твоему хмурому междуушию так и понял. Тогда я тебя на сегодня отпускаю. Возвращайся в посольство и тренируйся. Завтра утром мне понадобится нормальный чай, а не подцвеченная вода, какую ты там, в Эквестрии, делал...
Рэдфилд сначала отвернулся, а после уже позволил себе выпустить воздух сквозь плотно сжатые зубы. За всю его долгую карьеру секретаря бросало в разные бюрократические коллективы, но столь распущенного, лишённого дисциплины и далёкого от морали неблагодарного субъекта, каким в его глазах представал Инцитат, единорог прежде не встречал.
— Эй, по поводу шифра Гиира… – внезапно сломал впечатление о себе пегас. – Ты молодец.